Золотой конвой. Дилогия

— Не царь на той фабрике людей гнобил. — Перебил Екимов. — Позволял, да. Наплевать ему с его царского насеста было, — может быть. Но гнобил нас владелец-буржуй. И вы хотите, чтобы буржуи были. А мы — чтоб не было. Вот и вся политика. И ты прав. Не должны русские стрелять в русских. А жилы тянуть одни русские из других — должны? Должны быть среди русских упыри, — которые сосут из работяг здоровье, и превращают их кровь в свою деньгу? Подлость и скотство укоренились. А что теперь — это уже ответ идет. И это я с тобой говорю, потому что кое-чего в жизни видал. А работяга с фабрики, тебе бы сразу лицо кулаком проштробил. Потому что, в нем ничего кроме ненависти нет. Одна у него политическая программа Буржуй-Фонарь-Веревка. Ему эту программу очень долго вколачивали. Каждый день, по четырнадцать часов.

— А что они смогут построить? Твои, — у которых только ненависть? Разрушат, да. А построят-то что?

— Новый мир построят. У кого самого шкура в рубцах, — других пороть не будет.

— Но нельзя же все рушить, Екимов. Реформировать надо.

— Кто мешал? Долгие годы шло до точки. А теперь поздно. Реформа с помощью винтовок идет. Реформируют живых врагов в мертвых.

— Понимаешь, Екимов, вот какая аналогия… ну, сравнение то есть: Нельзя сносить до снования дом, в котором живешь. Худую лодку посреди океана не раскачивают.

— Дом сгнил и рухнул, лодка утонула. Хоть шатай её сидя на дне, хоть нет… Только кое-кто еще этого не понял. Ничего, прозреют. Только многим уже поздно будет.

— Но кто вас ведет? Ваш Ленин — немецкий шпион.

— Брешешь! Это ваш Колчак — британский шпион!

— Откуда?! Это не доказано.

— А про Ленина?! На заборе тоже пишут… Разве у Ленина немецкое войско? Нет его! Это у вас в Колчакии вашей, — войска англичан, да американцев, да японцев, да еще черт знает кого. Э, ладно. О чем говорить. Неплохой ты по всему мужик, Медлявский, но замороченный. Костер-то совсем умер. Давай вставать, пока носы не отморозили. Двигать надо.

Они вышли из крепости, и пошли кедровым лесом. Спускаться с холма было легко, ноги несли сами. Прошли распадок. Потом начали подниматься на другой холм. Который венчала скала.

— Как же Краузе здесь поднимался? — Пробормотал Медлявский. — Скорее всего, вот здесь, справа по складке. Пойдемте, Екимов.

Они поднимались, поддерживая себя. где можно, руками. Скала начиналась полого, и только постепенно, к вершине набирала крутость.

— Осторожней, — Предостерег идущий первым Медлявский. Можно поскользнуться на снегу.

— Учи-ученого… — Боромотал Екимов. — Замечаешь, офицер? В скале-то, ступеньки прорублены. Неприметно, но всегда есть где ногу поставить. Хорошие горняки поработали.

— Полагаю, здесь гарнизон крепости имел наблюдательную площадку…

Они поднялись по складке, и вышли на горизонтальный уступ. Здесь ветер, поднявшийся над лесом, щипал за лица особенно зло. В небольшом каменистом углублении, они нашли тело Краузе. Прапорщик лежал ничком. Пуля попала в голову, и уходя забрала с собой многую часть затылка. Были в Сибири охотнички, которые хорошо стреляли и без снайперских прицелов… Знаменитой бурки не было, видно, и её забрали вместе с винтовкой.

— Он? — Спросил Екимов.

— Да.

— Можем заложить камнями, — предложил краском. — Вон, сверху много булыганов нападало.

— Давай, — согласился Медлявский.

Он начал складывать ближайшие камни к телу. Екимов подал ему несколько больших камней. Работа грела.

— Нужно еще, — оглядываясь сказал Медлявский.

— Щас, — Показал Екимов рукой, дальше по прерывистому уступу. — Вона, осыпь. Идем, буду тебе подавать.

Они прошли по уступу, до места, где тот расширялся, и принимал на себя застывшую каменную осыпь. Екимов подошел, крякнул, своротил с осыпи булыжник. Мелкие камушки вместе со снегом зашуршали вниз. Передал Медлявскому. Тот швырнул его поближе к телу. Взяли еще один. Еще…

— Стой-ка, — Подал голос Екимов.

— Что? — Придвигаясь спросил Медлявский.

— Тут дыра… Ну-ка держи. — Екимов отдал Медлявскому еще один камень. — Определенно, дыра. Здесь пещера. Кто-то задвинул вход крупным камнем, а потом сверху щель заложил. Помоги-ка!..

Вместе они сковырнули еще несколько камней, и обнажили основной «замок-камень», размером со скрючившегося в клубок, здорового мужчину.

— Погоди-ка, — Медлявский залез под полушубок, и вытащил оттуда плоский электрический фонарик, не отнятый по поспешности обыска. Дай-ка я туда посвечу.

Штабс-капитан просунул руку в щель поверх основного камня, и посветил внутрь. Тусклый луч, с темным пятном от лампы заметался, уходя вглубь горы. Батарейки садились от холода.

— Там ход. Пещера.

— Откроем, — сказал Екимов. — Лучше мы твоего дружка туда положим. А то весной все равно зверье на падаль придет, могут расковырять нашу ухоронку. А там не достанут.

— Согласен, но что там внутри? Стал бы кто закрывать пустую пещеру.

— И то!.. Ну-ка, пособи кость офицерская.

Оба ухватились за камень, подыскивая места, чтоб не мешать друг-другу и крепко ухватить кусок скалы.

— Двигаем сюда. — Сказал Екимов. — На раз-дав-три. Вот сюда прикладываемся, чтоб не тянуть супротив один другого. Понял?

— Да.