Золотой Лис

— А мама ещё дальше, чем ручеёк, — нашлась Лиса. — Пока идём, пить ведь захочется? — Птахх, подумав, нерешительно кивнула. — А воду-то нам нести не в чем, — развела руками Лиса. — Смотри-ка: у нас ничего и нет такого, куда налить! А если вдоль ручья идти — хоть попить всегда сможем. Понимаешь? — Птахх всерьёз задумалась. Похоже, правду Сухота говорит. Пить уже хотелось, и сильно.

— Ну… пойдём, — согласилась Птахх и шагнула уже наверх, собираясь подойти к Лисе.

— Стой, стой! — испугалась Лиса. — Не ходи, я сама к тебе подойду! Смотри, что здесь! — она потянулась далеко вперёд и ткнула палкой в землю между собой и Птичкой. Тонкий слой прогоревшей изнутри почвы обрушился, оттуда, прямо Птичке в лицо, пахнуло раскалённым воздухом, взлетел клуб дыма. Птичка ойкнула, присела и замерла, озираясь в новом приступе страха. — Сейчас я подойду, не бойся. Главное, не двигайся с места. Сиди там, не шевелись, — бормотала Лиса, идя по собственным следам в пепле, но, всё же, прощупывая почву палкой — на всякий случай. Путь благополучно закончился, Лиса присела на корточки, не дойдя пары шагов до Птахх. Та затравленно сжалась, только пальцы шевелились, превращая в нитки кружево рукава. — Да ты не думай, я не злая, — миролюбиво сказала Лиса. — Сейчас осмотримся и пойдём, — она окинула взглядом дно неглубокой ямки, спасшей им жизнь. Во время дождей сюда собиралась вода, из-за этого пал и прошёл мимо. Правда, сейчас воды не было, попить не удастся, зато вот это… Это уже здорово! На мху лежала передняя часть перевязи со скаткой из плаща! И на конце что-то болтается! Верхняя часть ножен, а в ней… О! В ней уцелел кусок меча, с гардой и рукоятью! Видимо, перевязь съехала при падении, остальное даже не сгорело, а испарилось — иначе расплавленный металл стёк бы в остатки ножен, сжёг их, и, застыв, сделал бы бесполезным то, что осталось от меча. А так — получился довольно нелепый, но, в их положении, весьма полезный предмет. Сброшенные раньше куски одежды Лиса тоже подобрала и, первым делом, привычно завязала себе голову останками рубашки. — Всё, что есть… можно есть… — бормотала она, — а что не годится, всё равно пригодится…

Покрутила в руках перёд куртки, приложила к голой груди, подумала. Закинула рукава вокруг шеи, застегнула спереди один манжет на пуговицу другого, получилось что-то вроде детского слюнявчика, заправленного в штаны. Очень большого слюнявчика. И хорошо, а то не жарко как-то. Плащ сложила наискось и замоталась в него, как в шаль: крест-накрест на груди, потом на спине по поясу, и завязала концы на животе. Вот так ещё лучше. Руки практически голые, ну и фиг с ним, зато остальное прикрыто. И, видимо, при этом перестала так уж ужасно выглядеть, потому что Птичка, до этого наблюдавшая за ней с явным страхом, перестала затравленно сжиматься в комок и немного свободнее уселась на макушке бугорка. Правда, теребить кружева не перестала. Нет, уже не кружева, даже не бахрому — ниточки. Нервничает.

— Ну, что? Я готова. Давай теперь на тебя посмотрим. Встань, пожалуйста, — Лиса постаралась, чтобы это была именно просьба, а не приказ. Птичка послушно поднялась. Лиса расстроено вздохнула. Домашнее платьице до щиколоток, голубое, всё в рюшах, оборках и кружевах, с несколькими нижними юбками. Синие атласные туфельки на тонкой и гладкой подошве. По коврам в таких ходить хорошо, по паркету. А по лесу… Беда. — Ты только не обижайся, ладно? Но ты в этом идти не сможешь, — участливо сказала Лиса. Несмотря на её старание говорить мягко, у Птички опять задрожали губы. — Детка, ты пойми: у тебя платьице очень красивое, но ведь цепляться будет за каждую ветку! Надо из него тебе что-то вроде штанов сделать, подобрать как-то! Давай так: нижние юбки мы с тебя снимем и возьмём с собой, а верхнюю юбку разрежем и вокруг ног тебе закрепим, чтобы она идти не мешала! А иначе ты всё время падать будешь! Ну, как, согласна? — и Птичка, вдруг, на удивление легко согласилась, и даже не расстроилась гибели наряда. Лиса слегка удивилась, потом поняла: не помнит Птичка этого платья, потому и не жалеет. Вот и очень хорошо! Нижних юбок оказалось две, причём пришитых. Отрывать их Лиса не рискнула, боясь, чтобы не треснуло само платье, пришлось пилить остатком меча. Птичка процедуру перенесла спокойно, даже с интересом, что Лису очень порадовало. Верхнюю юбку Лиса по здравом размышлении резать не стала: подол оказался таким широким, что всю Птичку можно было бы завернуть в него два раза, ещё и осталось бы. Вместо этого оторвала оборку от нижней юбки, разорвала на ленточки и, продёргивая их в дырочки кружев, подвязала Птичке юбку так, что получились смешные, пухлые штаны с белыми бантиками на щиколотках, под коленями и на бёдрах.