Золотой Лис

Обычно эта система работала безотказно, но Рамон определенно не принадлежал к числу отвергнутых, по крайней мере пока, поэтому Изабелла решительно вклинилась между ними и сверкнула глазами на Харриет. Та была крайне польщена. Она прекрасно знала, что нечего и мечтать о том, чтобы стать соперницей Изабеллы, но было чрезвычайно приятно, что та обращается с ней, как с потенциальной конкуренткой.

— Маркиз? — тихо проговорил Рамон, когда они продолжали прогулку. — Судя по всему, ты знаешь обо мне куда больше, чем я о тебе.

— А я, наверное, видела твою фотографию в какой-нибудь бульварной газетенке, — с беспечным видом заявила Изабелла, думая про себя: «Господи, не дай ему догадаться, что я до такой степени заинтересовалась им».

— Ну да, в «Татлере», разумеется, — кивнул Рамон. Его фотография никогда и нигде не появлялась, разве что в архивах ЦРУ и некоторых других спецслужб.

— Да-да, именно в «Татлере».

Изабелла с благодарностью ухватилась за подсказанную версию и без промедления приступила к процедуре обольщения, стараясь делать это как можно ненавязчивее и незаметнее. Задача оказалась не столь сложной, как она предполагала. Вскоре обнаружилось, что Рамон прямо-таки излучает спокойное, сдержанное обаяние и очень естественно вписывается в их компанию. Вскоре все, кроме всерьез надувшегося Роджера, болтали и смеялись, как старые приятели.

Когда сгустились сумерки и они повернули назад к конюшням, Изабелла подъехала поближе к Харриет и прошептала:

— Пригласи его на сегодняшнюю вечеринку!

— Кого? — Харриет широко распахнула свои глупые фиолетовые глазки в притворном недоумении.

— Ты прекрасно знаешь, кого, дрянная девчонка. Ты уже целый час пожираешь его глазами и всякими прочими отверстиями!

* * *

Леди Харриет Бошан была полновластной хозяйкой семейного дома в Белгравии всю неделю, пока ее родители жили за городом. Она организовывала лучшие сборища во всем Лондоне.

В этот вечер большинство исполнителей последнего музыкального хита под названием «Волосы» завалились к ней прямо после представления. Они были все еще в костюмах и гриме, и приглашенный Харриет квартет с Ямайки встретил их оглушительным исполнением «Аквариуса» в стиле калипсо.

Уже с начала эта вечеринка обещала стать одной из самых запоминающихся. Народу было так много, что серьезно настроенным парочкам приходилось тратить минут двадцать, чтобы выбраться из танцующей толпы и подняться по лестнице, ведущей к спальням; но даже после этого им нужно было дожидаться своей очереди. «Интересно, — раздраженно подумала Изабелла, — что сказал бы отец Харриет, граф в десятом поколении, если бы узнал о столь интенсивном использовании его роскошной кровати с пологом на четырех столбиках?»

Среди всего этого бурного веселья Изабелла держалась подчеркнуто особняком. Она облюбовала небольшой выступ примерно посередине крутой мраморной лестницы, откуда могла наблюдать за всеми, кто входил через парадную дверь, куда перебралась часть танцующих.

Решительно отказалась танцевать, невзирая на бесчисленные настойчивые приглашения. Столь холодно отвергла назойливые ухаживания и неуклюжее остроумие Роджера Коутс-Грейнджера, что тот в полном расстройстве чувств удалился на террасу, где был устроен бар. «Сейчас он, наверное, уже нализался до чертиков», — подумала она с мрачным удовлетворением.

Вечеринка имела такой успех, что никто из гостей не помышлял о том, чтобы отправиться куда-либо еще. Все движение через двойные тиковые двери парадного входа носило явно односторонний характер, с площади в дом; шум и гвалт нарастали с каждой минутой.

Появилась еще одна подгулявшая компания, посыпались бурные приветствия. Изабелла моментально воспрянула духом, завидев темную курчавую голову, но тут же осознала, что ее обладатель явно не вышел ростом, а когда он повернулся и удалось взглянуть на лицо, оно оказалось костлявым и болезненно бледным. И люто возненавидела его, кем бы он ни был.

С каким-то ожесточенным мазохизмом весь вечер она мусолила один-единственный бокал с шампанским; от пальцев он нагрелся, и вино стало теплым и невкусным. Поискав глазами Роджера, чтобы послать его за новым бокалом, увидела, что тот танцует с высокой худенькой девицей с наклеенными ресницами, хихикавшей столь пронзительно, что ее голос доносился даже до того места, где сидела Изабелла. «Боже, какая образина. И Роджер хорош, распустил слюни, обхаживает ее, как сутенер».

Изабелла бросила взгляд на французские часы из позолоченной бронзы и фарфора, висевшие над дверью гостиной. Без двадцати час; она глубоко вздохнула.

На половину первого дня у отца запланирован важный ланч с группой влиятельных парламентариев от консервативной партии и их женами. Как всегда, Изабелле предстояло играть роль хозяйки дома. Ей необходимо выспаться, чтобы быть в форме, но она все еще колебалась. «Где же он, черт его побери? Ведь же обещал прийти, чтоб ему пусто было. Ведь у нас все так хорошо шло, и это прозвучало, как твердое обещание».