Золотой Лис

– Никто никого не заставляет, – возмутился Гарри, впрочем, вышло это у него весьма неубедительно. – Это ее личное дело, ходить или не ходить. – Он взглянул на часы и грозно сверкнул глазами на своих отпрысков. – Опять опаздываете, бездельники. Ну-ка быстро в школу! Чтоб духу вашего здесь не было! – Они ничуть не испугались, по очереди чмокнули его в щеку и галопом унеслись прочь, топая по мосту, как кавалерийский эскадрон.

– Мне тоже пора. – Белла вытерла личико крестницы и встала из-за стола, но Гарри остановил ее.

– Послушай, Белла, не сердись. Да, я сдуру намекнул, что у тебя кишка тонка для такого зрелища. На самом деле я прекрасно знаю, что ты покруче любого мужика. Тебе незачем это доказывать.

– Ага, значит, ты признаешь, что нарочно отлыниваешь? – осведомилась она.

– Ну, ладно, – капитулировал он. – Черт возьми, мне в самом деле неохота на это смотреть. И тебе это тоже ни к чему.

– Я член совета директоров «Каприкорна», – заявила она, собирая сумочку и дипломат. – Увидимся в восемь.

Забираясь в свой «порше», она ощутила острый укол совести. В действительности ее решимость присутствовать при испытаниях «Синдекса-25» была вызвана отнюдь не чувством долга и даже не желанием продемонстрировать свою железную выдержку. Все дело было в том, что она недавно получила очередное послание на имя Красной Розы, в котором ей обещали скорую встречу с Никки после того, как она доложит об успешном проведении испытаний.

Дорога до Джермистона по новому скоростному шоссе заняла у нее чуть более часа. Завод компании «Каприкорн Кемикалз» тоже проектировала Холли, и ее особый стиль сразу бросался в глаза. Собственно говоря, он вообще не был похож на завод. Кругом зеленели деревья и лужайки, а сама территория была спланирована таким образом, что наименее привлекательные черты заводских строений искусно затушевывались, либо их вовсе не было видно. На передний план она выдвинула те здания, которые ей удалсь облечь в стекло и природный камень. Заводские корпуса были рассредоточены по всей обширной территории, занимавшей многие сотни акров.

Над главными воротами возвышалась внушительная фигура поднявшегося на дыбы козла – символа «Каприкорна». Изабелла вставила свою электронную карточку в щель замка, и створки ворот тяжело разъехались в стороны. Военизированная охрана приветствовала ее по всей форме.

Все места на автостоянке за главным административным корпусом, отведенные для посетителей, были уже заняты. В основном здесь были черные лимузины с министерскими номерами или военными флажками на капотах.

Она поднялась на лифте до этажа, на котором находились директорские апартаменты; войдя в зал заседаний, быстро окинула взглядом помещение. Народу было немного, человек двадцать, не больше; она оказалась единственной женщиной среди собравшихся. Обстановка была непринужденной, почти домашней. Политические деятели и чиновники облачены в протокольные темные костюмы, а военные в форме. Здесь присутствовали представители всех родов войск, включая службу безопасности, причем все без исключения в генеральских чинах.

Более половины присутствующих были ей хорошо знакомы, включая министра и двух замминистров. В углу стоял столик с напитками, в том числе и алкогольными, но никто не пил ничего более крепкого, чем кофе. Разговор шел исключительно на африкаанс, и она в который раз подумала о любопытном водоразделе, пролегшем между двумя элитными группами белой расы. Английский язык стал родным для тех, чьи помыслы и интересы были связаны с роскошью и обогащением, финансами и коммерцией. Напротив, африкаанс процветал в коридорах политической и военной власти. Здесь собрались многие из наиболее влиятельных и могущественных людей страны. По сравнению с Кортни они были просто нищими, но их политический вес был огромен. Даже Кортни не могли в этом с ними соперничать. В структуре государственной власти южноафриканские военные, подобно их советским коллегам, образовывали особую замкнутую касту, перед которой вынужден был склонять голову даже сам президент.

Ей хватило нескольких секунд, чтобы выделить наиболее важных персон среди всех собравшихся в зале; она тут же направилась прямо к ним, по дороге обмениваясь улыбками, приветствиями и рукопожатиями с остальными. В этой патриархальной среде ей со временем удалось найти для себя весьма необычную нишу. Теперь они воспринимали ее почти как равную.

«Я для них что-то вроде почетного мужчины», – усмехнулась она про себя, пожимая руку министру обороны; затем повернулась к его заместителю, изобразив на лице приветливую, но сдержанную улыбку.

– Доброе утро, генерал Де Ла Рей, – поздоровалась она с ним на беглом разговорном африкаанс. Когда-то Лотар Де Ла Рей был первым серьезным увлечением в ее жизни. Они прожили вместе шесть месяцев, после чего он бросил ее, чтобы жениться на славной африканерской девушке из глубоко религиозной семьи, принадлежавшей к Голландской реформистской церкви. Иначе он не был бы сейчас заместителем министра, о котором на каждом углу шептали, что его ожидает блистательная политическая карьера.