Золотой мальчик

С обеих сторон повисла напряжённая тишина. С одной стороны Соколик непонятно чего выжидал, а с другой не решались начать очередной штурм.

— Да блефует он, товарищ полковник! — горячился один из офицеров, окружавших Михайлова. — Нет у него никакой взрывчатки, откуда у него взрывчатка?

— А если не блефует? — возразил Капранов. — Мальчик же подтвердил наличие взрывчатки.

— Мальчика он мог ввести в заблуждение, обмануть, запугать, наконец. Мальчик вообще мог говорить только то, что велел ему этот Соколик.

— Хорошо, время ещё есть, спешить не будем, подождём, — принял решение Михайлов.

Но затянуться ожиданию не дали. Примчался какой-то посыльный и передал Михайлову приказ высокого начальства закончить операцию до темноты.

Михайлов куда-то перезвонил, и отдал всё же приказ начать движение странному танку. Тот зарычал мотором, выбросил целую тучу едкого дыма, и попёр через поляну со скоростью хромой черепахи. Все смотрели ему вслед, морщась от выхлопов. Танк шёл, словно под дымовой завесой. Вот он дохромал до избушки, мы затаили дыхание, но вместо мощного удара танк слабо тюкнул в двери, как воробей носом клюнул. Секунду он постоял, словно набирая воздуху, потом фыркнул, выбросил в чистое небо грязный выхлоп, и подался обратно, чтобы с разгона ударить посильнее. Даже на расстоянии было слышно, как скрипит коробка передач, но всё же вторая попытка была более солидной, чем первая. Двери загудели, задрожали, избушка пошевелилась.

Вокруг поляны произошло оживление, танк опять отъехал, и опять пополз к дверям, выставив впереди себя тяжёлый хобот. Но тут двери избушки приоткрылись на мгновение, и тут же захлопнулись. Оттуда что-то вылетело прямо под гусеницы ползущего танка.

Со всех сторон раздались крики, чтобы танк поворачивал обратно, но всё что тот успел сделать — это остановиться на месте. Люк открылся в сторону избушки, из-за него, как из-за щита выглянул чумазый, как и его машина, танкист, он вопросительно смотрел в сторону начальства, которое изо всех сил махало ему руками.

Соображал танкист ещё медленнее, чем ездил его танк, поэтому когда под танком рвануло, на лице его сначала ровным счётом ничего, кроме лёгкого любопытства, не отразилось.

— Вали оттуда, мать твою! — орали ему со всех сторон.

У танка повисла гусеница, и из его недр потянулся чёрный дымок. Танкист глянул себе под ноги, выругался и выскочил, наконец, из танка, припустив через всю поляну, даже не пригибаясь. Мы только за головы схватились. Но то ли Соколик берёг патроны, то ли не входило в его планы убивать и злить людей из оцепления, но он проигнорировал этот бег.

Полковник глянул на часы, покачал головой:

— Придётся рвать двери.

— Но там же мальчик, мой сын! — всполошился я.

— Он явно тянет время, он не выдвигает никаких условий и требований. Это может значить только одно: он решил выходить в темноте, с боем. Значит, погибнут люди. У него взрывчатка и полно боеприпасов.

— Что-то тут не то. Не может он решиться на такое, — помотал головой Капранов. — Не станет рисковать мальчиком. Он не бандит, в этом мы все убедились, и явно не хочет лишней крови.

— Почему он тогда просто не сдастся?

— Да потому, что ему ещё жить хочется, — буркнул Михайлов. — Его же пристрелят.

— Он не сдаётся потому, что у него есть какой-то выход, — возразил ему Капранов.

— И что же это за выход по твоему?

— Я догадался! Он, действительно, ждёт темноты. Давай, полковник, атакуй и вызывай вертолёты.

— А это ещё зачем? На крышу, что ли прыгать?

— Нет, полковник. Выход у него, скорее всего, в самой избушке.

— Подземный ход? — задохнулся полковник.

— Вот именно, — ответил Капранов. — Других вариантов просто нет. Не такой это человек чтобы делать что-то с кондачка, наобум. Если он ждёт, значит — знает чего. А если он ничего не требует, машину, или отвести бойцов, или ещё чего-то, значит то, что ему надо для спасения, у него уже есть.

В это время в избе раздался выстрел, все недоумённо оглянулись, куда и откуда стрелял Соколик. Но тут ещё раз выстрелили, и стало ясно, что стреляют внутри, в самой избе. Грохнуло подряд ещё два выстрела, очень глухо.

— Давайте сапёров! — скомандовал полковник.

Я бросился к нему, чтобы вмешаться, но раздался страшный грохот. Кто-то присел на корточки, кто-то попадал на землю. Меня толкнуло в грудь и бросило на сосну, избушку перекосило, двери вылетели, сломав «клюв» подбитому ранее танку, из самой избы валил чёрный густой дым.

— Пожарных давай, быстро! — закричали истошно у меня за спиной.

Я уже бежал к избушке, а впереди, обгоняя меня, неслись бойцы, начисто забыв об опасности. Вот первые уже подбежали к двери, но только они ворвались внутрь, как тут же выскочили, на одном горела одежда, он упал на землю и покатился, его друзья стали сбивать пламя. Из чёрной дыры двери вырвались языки огня.

— Назад! — ухватил меня боец, — Там огонь и температура, как в доменной печи.

Я оглянулся на него и увидел неестественно красное лицо, опалённые ресницы и волосы. А в голове у меня жгло только одно:

— Что же там осталось при такой температуре?