Золотой миллиард

– Проверено: Нинок рассказала, соседка твоя: без прослушки, без камер, всё как-то знает. А Катюха молодцом, держится: у американца обе руки целые, пусть тренируется. Пусть будет благодарен, жить тут разрешили: сидит вон на солнышке, улыбается, дышит, а сколько людей погибло от этого их вируса, подумать страшно. Мы, наверное, никогда не восстановимся в прежнем количестве, – говорил мэр, взглядом, зло прожигая мирно лежащего на песочке Джека. К нему подошел Щукин, поздоровался, посадил на шею такую же огненно-рыжую дочку, как он сам, и отправился купаться, а Витёк продолжил гневную речь: – Всё из-за них, шлют свои сообщения: мол, виновные наказаны, заговор, безумный доктор Паблутти приговорен к двумстам миллионам смертельных казней. Понятное дело врут, чтобы нащупать выживших, и еще разок вдарить новым достижением прогресса, а потом что-нибудь придумают, на кого-нибудь свалят. А мы не устоим, Вань: последние пятнадцать миллионов русских. Кто поможет? А этот сраный золотой миллиард уцелел: привились, говорят, от ковида, а оно на частице купира было сделано, вот и уцелели. Даже китайцев по пальцам пересчитать можно. А ты с двумя руками ни картошку окучить, ни узнать у Серова, что к чему не можешь. Серов далеко, а мы тут почти у самого края сидим и позволяем этим расхаживать! Всё из-за своей девки…

– Витя!, – жестко одернул Иван, и они схлестнулись взглядом.

Подбережный расслабил кулак, грустно улыбнулся, достал из сумки из-за плеча бутылочку с водой с откидной крышкой, отпил и подождав пока гнев уляжется ровной рекой ада, сказал: – Я та старая злая собака, что давно не кусается, только громко лает, а вот твой лейтенант – боевой пес, – сделал паузу Подбережный, отхлебнул воды и на вопросительный взгляд, пояснил, – я на днях заселил их с братом в один дом. Туда, на аппендикс, где отдельно семь домов стоит. Говорю: пока не женаты, так поживете, вдвоем. А они довольные. Младший там в играх постоянно, а старший, – прищурился Подбережный, ожидая реакции, – весь в наколках. Черт с рогами и паутина, кресты, но это не зоновские наколки. Нацик как есть. Вот он воробушка нашего запросто грохнет, проблемы потом будут: объяснительные писать, землю копать…а у меня картошка! У меня людей нету.

–…., – капитан Суровин от неожиданности качнул головой и растерянно посмотрел на Джека.

– А поперли его с ядерного объекта, потому что голландцу какому-то челюсть поправил. Вот и думай, как провести боевое слаживание американца и нациста, а я пойду, искупнусь. Денек отличный, сегодня квас должны подвести, давно кваска не пил, – бубнил Витёк, не спеша спускаясь к воде.

– Нацист? Может просто сатанист? Ошибки молодости.

– Да, да, – усмехнулся Витя и, проходя мимо Джека, поддел ногой песок и слегка обсыпал его. Джек сидел в пол оборота и «застрял» глазами на купающихся девушках, среди которых к слову была и Екатерина, и, наверное, даже не заметил этот жест недовольства его происхождением.

Больше в тот день Иван с мэром не разговаривали. Витька сначала подсаживал пацанят с плеча, а потом у висячей ивы на том берегу руководил работами по «установке» машинного колеса на веревку. С него все начали раскачиваться и прыгать в воду. Три часа пролетели незаметно, да и что такое три часа для летнего денька возле воды, да на песочке, так: успеешь искупнуться и открыть детективчик. Возвращение домой проходило под детское: – Нууууу, нет, только пришли. Давайте еще немного покупаемся.

Двое мальчишек устроили откровенный демарш и отказались выходить из воды. Только когда большая часть процессии поднялась по склону и скрылась из виду, они поддались на уговоры Джека и девушек, среди которых случайно или не случайно оказалась Екатерина Зотова. Домой Иван вернулся с дочкой и четырьмя литрами кваса в двух коричневых бочонках. Ценнейшая тара, удобная. У него были карточки на новую тару, поэтому им не пришлось идти домой за бочонками и ждать, когда всем разольют квас, вызвавший в жаркий денек небольшой ажиотаж. Терпкий напиток после прогулки на солнце и пяти лет «сухости» подарил мягкое опьянение.

– Интересно, что будет, если добавить кефир? Или не стоит смешивать, – подумал капитан и зажмурился от удовольствия и вкусовые сосочки прямо, как в старой рекламе завизжали от восторга, а память тянула воспоминания из старого, доброго Питера.