Золотой Небесный Триллиум

— Похоже на правду, — согласилась девушка. — И кстати, может быть, мне удастся разыскать что-то полезное в библиотеке храма Мерет, хотя я абсолютно не представляю, как мне там объяснить причину такого любопытства. — Она задумчиво поглядела на Файолона. — А что нового в Варе? Придворные дамочки все еще не дают покоя?

— Я не очень-то обращаю на них внимание, — нахмурился он. — Ни одна из варских девиц не питает ко мне никаких серьезных чувств, несмотря на нынешний мой высокий титул, тем более что большую часть времени я теперь провожу в собственном герцогстве, а не при дворе короля. Ходит множество историй о том, что отцом моим был демон или какое-то столь же мрачное и мистическое создание, а уж в том, что я незаконнорожденный, ни у кого нет сомнений.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что не находится девушек, которым это показалось бы таинственным и романтичным? — поддразнила Майкайла.

— Ну, я не стану, конечно, отрицать, — вздохнул юноша, — что при дворе всегда найдутся девицы достаточно глупые, чтобы предаваться подобным чувствам. Но ты же знаешь, Майка, что я никогда не находил слабоумие чертой привлекательной. К счастью, у тебя-то мозги есть — несмотря на то, что в данный момент ты, похоже, ими не очень-то активно пользуешься.

— О нет, Файолон, тут ты, увы, не прав, у меня теперь совсем нет мозгов. Это у Харамис два мозга — ее собственный, а заодно и мой. А что касается некоей Майкайлы, то отныне она нечто среднее между неодушевленной собственностью Харамис и какой-то незначительной частью ее тела.

— Ты только посмотри, как она обращается с Узуном, — продолжала девушка. — Когда-то он был независимой личностью, ее учителем и другом… Кто он такой теперь? Ее арфа. Он не способен самостоятельно сдвинуться ни на миллиметр, зато она может в любой момент схватить его и перетащить куда ей вздумается. Единственное затруднение, разумеется, в том, что таскать столь большую и тяжелую арфу не слишком легко. Итак, он теперь вещь, я — тоже вещь, и все слуги не более чем вещи, а ты — просто-напросто досадная помеха. То есть станешь помехой, когда она наконец вспомнит, кто же ты такой, — горячилась Майкайла, — потому что, несмотря ни на что, останешься самостоятельной личностью. И она в очередной раз постарается отослать тебя в далекие края.

— Ты даже не представляешь себе, что происходит теперь в Варе, — произнес Файолон. — На этот раз я никуда не уеду, что бы она ни говорила. Мне давно уже не двенадцать лет.

Глава 24

— Да, на этот раз ей не удастся тебя так просто выставить, — согласилась Майкайла, — но что же именно происходит у тебя в Варе?

— К низовьям Большого Мутара движется что-то не совсем понятное и убивает на своем пути рыбу. Когда все началось, я как раз был в Лете, присматривая за погрузкой на речные суда заготовленной строевой древесины, и заметил неладное. Я тут же отправил своему дядюшке, варскому королю, записку, что отправляюсь поточнее выяснить ситуацию, и заспешил в Цитадель. Путь лежал мимо озеро Вум — вся рыба в нем оказалась мертвой. Кроме того, погибло немало разумных существ, оказавшихся поблизости в тот момент, когда произошла эта катастрофа.

— Вайвило?

— Да, в основном там были вайвило, хотя погибли и некоторые люди, а очень многие из них тяжело заболели.

— Как такое вообще могло произойти? — Майкайла с трудом перевела дух.

— Не знаю. — Файолон выглядел невесело. — Рувенда — не моя страна, а потому, хотя я и чувствую, что здешние дела довольно плохи и многое пошло не так, я все-таки не способен точно определить, что за этим стоит.

— А будучи в Варе, ты мог определить источник беды?

Файолон покачал головой:

— Причина бед находится не в Варе. Я только чувствовал, что из Рувенды вниз по реке движется что-то страшное. Я тебе еще вот что скажу, — добавил он, — ситуация была бы гораздо хуже, если бы господствующие ветры дули из Рувенды в Вар, а не наоборот. Так хоть в воздухе я не чувствовал никаких дурных перемен до тех пор, пока не пересек рувендианскую границу. А направляясь от Цитадели сюда, я воспользовался фрониалом — чтобы проехаться по всей Запутанной Топи и посмотреть, в каком она состоянии. — Файолон поднял голову и посмотрел собеседнице прямо в глаза. — Майкайла, твоя страна очень, очень тяжело больна.

— Страна Харамис, — напомнила та.

— Во имя Цветка, Майка, это же твоя родина! Неужели тебе до этого нет никакого дела?

— А что изменится, если мне до этого будет дело? — пожала плечами Майкайла, пытаясь скрыть душевную боль. — Ты что, действительно думаешь, будто Харамис позволила бы мне что-нибудь в связи с этим предпринять? Как ты считаешь, почему я так дожидалась твоего приезда?

Файолон немного растерялся и не сразу нашелся, что ответить.

— Видишь ли, все дело в том, что Харамис, почувствовав себя серьезно больной, решила, что следует ускорить мое обучение. Теперь она принялась учить меня глядеть в воду.

— Что ты хочешь этим сказать? В воду она научила тебя глядеть, когда ты только здесь появилась — четыре с половиной года назад!

— Мне это прекрасно известно, — заметила Майкайла, — и тебе тоже. Но не ей.