Золотой пленник

— Как это сделать, если он заодно с Гудьиром? — возразил Питер.

— Наш мясник уже не тот, ты же сам видишь.

— Вижу.

— Может, он и знает, как забить человека палками, но из военных наук не помнит ничего — давно пропил все мозги. Стоит приехать знающему человеку, и Гудьира отправят подальше.

34

Получив деньги, капитан фон Крисп не удержался от того, чтобы поменять седло. Старое, разбитое он выбросил, подобрав у шорника новое, с начищенными медными бляшками, и, довольный обновкой, всю дорогу до Рийна ехал улыбаясь, снисходительно поглядывая на возвращавшихся из города пеших крестьян.

Когда подъехал к дому, ему навстречу выбежал слуга.

— Ваше благородие, да вы никак лошадь новую купили?

— Ладно врать-то, дурак, не видишь разве — седло поменял!

— Новое. Играли сегодня?

— Да где же мне играть, дурак, я же по делу ездил.

Объясняться с людьми низкого происхождения фон Крисп не привык, однако слуга работал у него второй год и исправно выполнял все обязанности. Раньше у капитана с прислугой были проблемы — не проходило и двух недель, как он избивал в кровь очередного неумеху и искал нового, а с появлением этого, немолодого и опытного, стало проще.

— Денег в казначействе дали на переезд, оттого и обновил седло.

— Так мы переезжаем? А куда?

— В Хаски.

— Да ну, ваше благородие, не надо — климат там отвратительный, сухо очень и пыльно.

— Да у меня приказ, дурень ты эдакий, перебираться к горе Тонзур. Знаешь такую?

— Слыхал. — Слуга почесался. — Но будь моя воля — я бы не поехал.

— Тебя не спросили. Иди собирай вещи, и чтобы не как в прошлый раз!

— Ваше благородие, так в прошлый раз я ровно все уложил, а вы принялись ремень парадный искать и сами все помяли...

— Пошел вон! — разозлился фон Крисп.

Слуга побежал к воротам.

— Куда?! — снова крикнул капитан.

— Собираться, ваше благородие!

— Коня прими.

Капитан спешился и отдал повод слуге. В проломе стены, разделявшей соседние дворы, появилось милое личико Лейлы, дочки плотника, что жил по соседству. Как и все девушки селения, она была тайно влюблена в высокого статного офицера — такие мужчины появлялись здесь не чаще раза в сто лет.

Едва взглянув на девушку, капитан отвернулся, его огрубевшее сердце уже не радовали молодые прелестницы, отношения с женщинами не приносили той новизны, которую давала игра. Игра и война — вот что будоражило его кровь.

Фон Крисп вошел в комнату и опустился на продавленный диван. Мимо носился слуга, собирая разбросанные вещи и укладывая их в сундук.

— Ты вот что...

Слуга замер с мундиром на руках.

— Возьми телегу и лошадей и поезжай в Хаски без меня.

— Так ведь пограбят меня, ваше благородие!

— Не пограбят, пойдешь к старосте, возьмешь у него в компанию двоих бездельников покрепче, телегу и лошадь тоже возьмешь у него.

— Так ведь без денег ничего не дадут!

Капитан достал из поясного кошелька серебряную монету.

— Вот тебе рилли, этого хватит.

— А чего же я в Хаски буду делать, там же квартиру нужно нанимать — давайте уж и на квартиру денег.

— Ты сумеешь ли?

— Вот те раз, ваше благородие, последние две квартиры я выбирал — вот и эту светлую комнатку, — слуга обвел рукой вокруг.

— Видно, что ты выбирал, — мышей полно.

— Так мыши по всей деревне, куда же от них. Это как мухи.

— Ладно, — согласился капитан, давая слуге еще один рилли. — Тоже подбери домик на окраине, чтобы мне не ездить через все улицы — дураков веселить.

Фон Крисп не терпел чужого любопытства, особенно по отношению к собственной персоне.

— Будет сделано. А когда же вас ждать?

— К вечеру, а может, и под утро — как сложится.

35

Отвязав еще не расседланного коня, капитан фон Крисп вскочил в седло и поехал рысью обратно в город, сопровождаемый взглядами вздыхающих девиц.

Не доехав до городской заставы полмили, капитан взял правее, чтобы въехать в город с севера и миновать площадь — ему совсем не хотелось повстречаться с кем-нибудь из приятелей или неприятелей. Дорога с северной стороны оказалась разбитой и щедро удобренной навозом, этому было свое объяснение — по ней часто проезжали гарнизонные части, возвращаясь в свои казармы, именно туда и держал путь капитан фон Крисп.

Возле дешевой харчевни какой-то пьяница отсалютовал ему мятой шляпой. Уличная девка, покачивая бедрами, пересекла дорогу, надеясь на выгодное предложение, но, прочитав на лице офицера равнодушие, обиженно надула губы.

Подъехав к каменной ограде, капитан накинул поводья на вершину кривого деревца и перемахнул через забор, игнорируя главные ворота, — он по-прежнему избегал лишних глаз.

Впрочем, их здесь и так хватало. Пересекая учебное поле, фон Крисп спугнул солдат, менявшихся и торговавших на пятачке под императорским штандартом всем, что имело ценность в казармах. Те, кто поиздержался, продавали фланелевые поддевки, обмотки, шпоры и витые плети. Другие меняли амуницию, давая за старый мундир пару ношеных башмаков. Хорошим спросом в преддверии войны пользовались амулеты от стрелы и меча, а также от огня «сернаго и древеснаго».

Солдаты спрятали под полы свои богатства, но, как только офицер прошел, возобновили торг.