Золотой пленник

Вскоре он появился. Фон Крисп отличал предводителя карсаматов по высокому силуэту. Теллир ездил на ургызе — лошади редкой и очень дорогой, высокой и тонконогой, но не такой мощной, как мардиганцы, приспособленные для тарана вражеских рядов. Слева от хозяина подпрыгивал ужасный эртадонт. Увидев сгорбленное чудовище, фон Крисп сплюнул, вот уж с кем бы он не хотел встречаться.

Под камзолом был приготовлен свиток с волшебным порошком, но кто знал — опьянит ли он эртадонта.

Всадники приближались, фон Крисп стал различать черты лица Теллира. Как всегда, тот выглядел надменным, словно встреча с капитаном для него — личное оскорбление. Фон Крисп стоял не шевелясь, таков у них был протокол встреч. Лишь когда эрмай, въехав во двор, оставил лошадь у столба и направился к капитану, тот повернулся навстречу карсамату и сделал пару шагов.

— Приветствую тебя, фон Крисп.

— Здравствуй, Теллир.

Капитан намеренно опускал в обращении «эрмай», поскольку не считал себя солдатом Теллира, в конце концов, он был дворянином, а не безродным карсаматским всадником.

Предводителю кочевников упрошенное обращение не нравилось, он презрительно суживал глаза, однако ни разу не сделал зазнавшемуся гуиру замечания.

Они обменялись кивками — о том, чтобы пожать друг другу руки, не могло быть и речи. Поздоровавшись первым, Теллир замолчал и стал равнодушно постукивать по сапогу плетью, теперь говорить следовало фон Криспу. Тем временем эртадонт галопировал по двору, наматывая круги и пугая лошадь фон Криспа. Иногда он останавливался и громко втягивал воздух, беспокоя этим капитана — уж не вынюхивает ли он Ханса?

— Он пугает мою лошадь, — глядя на Теллира, ровным голосом произнес фон Крисп. Это вызвало улыбку кочевника.

— Хорошо, я скажу, чтобы он ушел...

Теллир выкрикнул на карсаматском несколько слов, и чудовище, мотая уродливой головой и роняя с клыков слюну, побежало к дороге.

— Как прошла охота, Теллир?

— Охота была хорошей, мы взяли два обоза.

— Рад за тебя.

— Я тоже рад. Один продали в Пешехаре, второй угнали в Датцун, выручили много золота.

— Много? — Капитан сделал вид, что заинтересован, хотя сейчас думал о другом.

— Много. — Эрмай усмехнулся. — Тебе достанется больше обычного. — Кочевник выдернул из-за пояса увесистый кошель и подал капитану: — Это твоя доля.

— И сколько здесь? — спросил фон Крисп, прикидывая, видит ли Ханс кошелек из своего окна: для него это было бы лишним соблазном вторым выстрелом убить капитана.

— Тридцать восемь золотых.

— Ого! Хороший куш!

Фон Крисп взял золото и как можно незаметнее для Ханса сунул за пояс.

— Ну что, продолжишь промысел на дорогах или возвратишься в свои степи?

— Еще не знаю, — пожал плечами эрмай, с усмешкой глядя на спесивого гуира, кичившегося капитанскими «львами» на мундире и ничем не подкрепленным дворянским титулом. Теллиру трудно было понять, как можно гордиться одним лишь происхождением. Вот у него дома был сундук с золотом, в гареме содержались пятьдесят жен и наложниц, имелись десятки тысяч голов скота, а под его флаг вставали тысячи всадников. Без всего этого никто бы не называл его эрмаем, хотя он и происходил из рода великих воинов.

Фон Крисп же по меркам кочевников был нищим, вместе с тем он держал себя как равный эрмаю и носил перчатки, пряча при разговоре руки за спину, словно боялся испачкаться.

Но Теллир уже знал, как посчитается с гуиром, план мести зародился у него давно, и теперь предводитель кочевников начал претворять его в жизнь. Захватив первый обоз, эрмай всех пленников продал на невольничьем рынке в Датцуне, а тела погибших, как всегда, его люди надежно спрятали — нельзя было оставлять свидетельства разбоя. Но тех, кто был во втором обозе, Теллир приказал умертвить. Их перерезали, оставив на дороге в лужах крови.

Теперь вести о грабежах из слухов превратятся в реальность, начнутся выяснения: где были выставленные на постах гарнизоны, когда на дорогах хозяйничали грабители? Солдаты станут свидетельствовать, что получили приказ от офицера, и останется только его найти — гарнизон в Лонгрене небольшой, найдут обязательно.

А когда этого гордеца возведут на плаху, Теллир будет стоять в первых рядах среди публики, чтобы насладиться зрелищем. Это будет лучшая месть.

— Так мне наезжать к твоему связному?

— Наезжай, о моем решении ты узнаешь от него.

— Ну, тогда прощай, Теллир.

— Прощай, капитан.

Предводитель карсаматов повернулся и пошел к своей лошади, он всегда уезжал первым.

— Постой, Теллир! — позвал фон Крисп, исполняя договоренность с Хансом.

Карсамат обернулся, встав так, что стрелять в него было удобно. Фон Криспу показалось, что время остановилось, карсамат стоял не двигаясь, а Ханс почему-то медлил! Когда же? Когда?!!