Золотой Рассвет и Серебряный Буран

– Это – унитаз. – Аулия кратко и сильно стыдливо, лишь расплывчатыми намёками принялся объяснять рассмеявшемуся Вересу, что тут к чему, краснея и нехарактерно для себя запинаясь. Потом настала очередь ванной.

– Давай, бери этот шланг! – скомандовал он Вересу.

– Чую подвох. – тот приложил было силу, готовясь вырывать шланг из цепкого металлического держателя, но шланг легко поддался. Верес, чуть отпрянув от неожиданности, уставился на него, и тут увидел знакомый, как у раковины, кран, и повернул его. Из шланга тут же брызнула ледяная вода, облив Вереса и вскрикнувшего от неожиданности Аулию, тут же спрятавшегося за Вереса и обхватившего его за торс тонкими руками.

– Выключи! Что творишь! – юноша, смеясь, тут же переместил шланг в ванную и выключил его. – А так будешь делать, только сидя в ванной, вот там, и за закрытой шторкой. Иначе, – он показал на мокрый пол, наклонился и достал из-под ванной тряпку, – …затопим соседей. А это денег стоит. Нам придётся платить им за ремонт, потом ремонтировать наш сломанный пол, и не дай бог, хозяева квартиры узнают… – Аулия присел и стал быстро вытирать с пола лужицу прозрачной холодной воды, встал и выжал тряпку, а потом забросил её обратно под ванную в стоявший там таз.

Верес, внимая этим действиям, весело вздохнул:

– Не понимаю: то ли тут легче жить, то ли сложнее… – он повесил обратно шланг, взял полотенце и накинул Аулии, мокрому и немного замёрзшему, на голову.

– Спасибо! – бодро отозвался тот, теперь вытирая уже лицо и выжимая длинные волосы. – Я всё объясню и ты поймёшь! Это не так и сложно. Я быстро разобрался, что к чему, даже будучи один.

– Даже не представляю, как можно в одиночку тут освоиться.

Весь вечер они провели, то осматривая квартиру, то гуляя в городе – Аулия рассказывал, где что можно купить, – то изучая два новеньких смартфона. К концу дня Верес уже делал первые в жизни снимки на камеру, и первым снимком было фото Аулии у цветов, а сам Аулия сдавал в ближайший ломбард оставшиеся золотые украшения, которые король драконов отдал им, чтобы парни обменяли их на деньги.

Совсем стемнело. Оба, смеясь и неся пакеты с едой домой, шли вдоль домов. Всё пахло уходящим летом, чуть пожухлой листвой, закатом, тёплым ветром и смехом гуляющих детей, так не ценящих эти секунды блаженного мимолётного детства.

– Всё равно мне кажется, тут мало пространства. – настаивал на своём Верес, идя по улице и наблюдая, как мимо проходят люди и даже не смотрят на парней, не подозревают, кто перед ними. От этого становилось веселее на душе, будто лишь они знают какую-то тайну. По-детски, но это так сближало, когда вокруг – ни одной знакомой души. – Захочу я обратиться в дракона – я же дом снесу своим размером.

– А ты не превращайся. Тут редко кто меняет человеческую форму на звериную. – Аулия припомнил, что он сам – крохотный персиковый дракон размером с человеческую руку, а Верес – огромный, чёрно-бирюзовый монстр. – Слышал, на юге несколько лет назад нас уничтожали? Не дай бог, это повторится, узнай кто, что в городе появились драконы… Мне бы не хотелось сражаться вдали от дома, а новейшее оружие людей легко сделает нас пленёнными… Ну… – он печально замялся, опустив глаза, – Меня, по крайней мере.

– Не переживай, Аулия. – Верес легко перекинул покупки в одну руку и положил свободную на хрупкое плечо друга. – Я не дам тебя обидеть. Может, ещё не совсем разобрался, что к чему, но рядом со мной ты в безопасности, как и с отцом.

Юноша покраснел и только и смог в ответ робко улыбнуться, опустив взгляд в пол.

Они отошли от большого торгового центра и пошли по мощёной старенькой площади. Вдали раздался гул поезда, возвещавшего о своём прибытии, запахло машинным маслом и дорожной пылью. Пробежал ребёнок, взметнув в небо стайку потревоженных голубей, гуляющих по площади… Верес и Аулия любовались этим, даже не ощущая тяжести пакетов в руках. Как можно было думать о плохом, когда вокруг кипела жизнь?!

Парни сошли в небольшой скверик, прогуливаясь по вытоптанной между деревьями дорожке. Зажглись по бокам первые фонари, возвещая о ночи: стало по-домашнему уютно и по-вечернему прохладно. Аулия и Верес одновременно воображали себе, что так горят сейчас свечи у них в родном городе без имени.

«Как там сейчас отец?» – думал Верес, – «Я так расстроил его, я должен убиваться, а я ощущаю счастье и единение с этим миром. Мне приятны эти запахи, приятны, как и у меня дома, играющие дети людей, сами люди. Я не испытываю отвращения перед ними, хотя их соплеменники убивали нас… Я не боюсь их, хотя я здесь первый день и так далёк от дома… Мне хорошо… А отцу – нет. Что за неблагодарный сын. Но я проникаюсь каждой клеточкой тела, каждой фиброй души любовью к этому миру, к этому непознанному городу… Мне тут тепло, и дело не в лете, не в зашедшем солнце и не в остывающем асфальте. Я просто люблю… Мне просто хочется тут быть. Даже ценой короны. Ведь, будь мне плохо, я бы наверняка ощущал себя чужаком, а я, наоборот, словно попал в Рай. Я тут свой… Я нашёл своё место…»