Золотой Рассвет

Он сделал знак своему охраннику-брату отойти в сторону. Тот подчинился — с сильным недовольством.

— Кто для вас Дженнифер ди Сола, уважаемая барлума? — спросил он у женщины.

Она долго молчала, и Ми-Грайон уже решил, что она не ответит, но он ошибся.

— Вы никогда не задумывались над тем, почему я не летаю? — спросила она наконец. — Из-за чего пришлось мне перенести лан-лейран своего клана сюда, на планету Чужих?

— Какие-то последствия криостаза, как я понимаю, — сказал Ми-Грайон. — Не обязательно физиологические. Страх высоты, например. Боязнь замкнутого пространства. Еще что-нибудь в том же роде.

— Не в криостазе дело. Вы общались когда-нибудь с Генетическим Контролем, а" дмори?

— Пока не приходилось. Но с генетиками лучше не ссориться. Погодите, вы… вы повздорили с Лилайоном аклиданом, не так ли?!

— Он хотел, чтобы я сдохла при родах, — мрачно пояснила Тойвальшен. — Я не сразу это поняла. Только во второй раз, когда забеременела тройней… Для женщины моего возраста и… прошлых… болезней… включая криостаз… тройня — это гарантированная гибель

— Могу предположить, — осторожно проговорил Ми-Грайон, — что вам не следовало заниматься этим делом три раза подряд.

— Адмори, даже если вы ни разу не занимались "этим делом" под воздействием эйфориака, — с прежней язвительностью заявила Тойвальшен, — то чисто умозрительно должны понимать, что остановить действие наркотика невозможно до тех пор, пока он сам не выведется из организма! А уж если вам намеренно ввели тройную дозу… Одного я не могу понять, — беспомощно добавила она. — Что я ему сделала? Мы никогда не враждовали с Лилайонами, совсем уже надо выжить из ума, чтобы с ними ссориться. Не понимаю!

— Как бы там ни было, у аклидана ничего не вышло, не так ли? Благодаря доктору ди Сола?

— Джейни… я ей жизнью обязана. Своей жизнью и жизнью своих детей. Нет для женщины большей боли, нежели боль ее ребенка… Вам не понять… Юной девочкой возглавила я клан, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы отстоять и приумножить свое наследство. У меня было немало союзников и советников, и еще больше врагов; одни использовали меня, чтобы добиться признания, власти, мести, богатства, другие ненавидели, но никогда и никому во все времена не нужна была я, я сама, как человек, как личность, просто как друг. Джейни… стала мне другом. Эта удивительная женщина сжигала себя, спасая моих детей и не требуя ничего взамен. Она — единственный, первый и последний мой друг во всей Вселенной за всю мою жизнь. И вот теперь она погибает, а я ничего не могу сделать, ничем не могу ей помочь!

— Вам не следовало привозить алую лихорадку на эту планету, уважаемая Тойвальшен барлума, — заметил на это Ми-Грайон.

— Да не в лихорадке дело, как вы не понимаете! — вскричала Тойвальшен. — Не будь лихорадки, нашлось бы что-нибудь другое! Джейни — целитель, и этим сказано все. Проклятье, я отдала бы жизнь, если б только знала, что ей это поможет!

Джейни уловила в голосе Лэркен с немалым трудом сдерживаемые слезы. Ей стало вдруг безумно жаль эту женщину, прожившую долгую и страшную жизнь. Наверное, и Ми-Грайон испытывал такое же чувство, потому что он протянул руку, коснулся запястья барлумы, желая утешить ее и успокоить. Вот только двигалась его рука не по его воле. По воле Джейни.

Мгновения дикого ужаса, стеной поднявшегося сразу после того, как Чужой ощутил в своем сознании постороннее присутствие, разорвали телепатическую связь. Но Джейни успела увидеть лицо Лэркен Тойвальшен — удивленное, растерянное, несчастное…

Джейни со всхлипом раскрыла глаза, уставившись невидящим взглядом в ровный белый потолок палаты. Обняло измученное сознание тепло инфосферы, ласковое и любящее, светлое. Теплым облаком пришли эмоции Эллен, успокаивающие, ласковые, приятные…

За окном неудержимо светлело. Вставал над зданиями госпиталя золотой рассвет, почти такой же, как в эмпат-симфонии мальчика Фредди — наполненный радостью и восторженным ожиданием предстоящего чуда…

Она плыла по золотым волнам между явью и снами, впервые в жизни не думая ни о прошлом, ни о будущем, ни о чем. Мир таял, исчезал, растворяясь в золотом сиянии нарождающегося дня.

Джейни сама не заметила, как навалился, смывая сознание, глубокий коматозный сон.

* * *

Он не афишировал свое происхождение.

В межпланетной войне между Юпитерианской Лигой и Земным Содружеством применено было самое ужасное оружие за всю историю человечества. Оно разрушало саму основу Мироздания — пространство-время, в котором существовали планеты Солнечной Системы. Больше всего досталось Терре, как основному оплоту Содружества.

Вскипели радиоактивным паром моря и океаны, обжигающей лавой стекли белоснежные вершины гор в выжженные равнины, протянулись на многие километры Провалы, в которых шли и никак не могли остановиться страшные процессы распада пространства, поднялся в воздух пепел сожженных городов, навсегда сокрывая от живительных лучей Солнца израненный лик планеты. Тьма вечной зимы окутала уцелевшие города.