Золотой шар

Крохотное окошко с грохотом открылось.

– Я думал, тебя наконец убило. Ха-ха-ха!

В окошко выглядывал желтоглазый мужчина, сидящий за огромным столом с компьютером на фоне стеллажей, забитых оружием и амуницией. На одной из полок спал толстый рыжий кот.

Иван Каземирович был неопределенного возраста, с венчиком волос вокруг лысой макушки. Одет он был, как и Семен Тимофеевич, в безрукавку. Огромный вентилятор раздувал его редкие космы. Жирные, толстые руки, покрытые белесыми волосами, лежали на столешнице. «Да, действительно, очень похож на Сидоровича из игры „Авто Зона“, – подумал Костя. – Только нос красный и уши торчком, как у вурдалака».

– Да, тот самый! – заверил Бараско и небрежно бросил на полку перед окошком хабар.

Точнее, Костя только потом понял, что это хабар. Был он ни широким, ни плоским, ни круглым, ни квадратным – никаким. Камень, одним словом. Пройдешь мимо такого на дороге и не обратишь внимания.

– Ага… – многозначительно произнес Иван Каземирович и даже протянул трясущиеся ручки, а потом отдернул, словно убоявшись обжечься, но воскликнул:

– «Анцитаур»! Еханый бабай! Прости, Господи! Что ты за него хочешь?!

Голос у него оказался визгливым, а не как в игре – с рокотом, но все равно властным, не терпящим возражений. А вот глаза были нехорошими: пустыми и равнодушными и самое странное – желтыми-прежелтыми. «Таким людям никто не доверяет», – подумал Костя.

– А какие расценки?

– Божеские! – Сидорович сглотнул слюну.

– Так все-таки?

– Дам шестьдесят тысяч, – сказал Сидорович так, словно боялся упустить хорошую сделку.

Кот за его спиной проснулся и выгнул спину. У него тоже были желтые-прежелтые глаза.

– За шестьдесят тысяч я уступлю, но договора не разорву.

– Ишь, хитрый! – заискивающе хихикнул Иван Каземирович и снова протянул было волосатые трясущиеся ручки и снова их отдернул. – Пользуешься моими слабостями и тяжелым экономическим положением.

– Вашим-то?! – удивился Бараско. – Клевещете вы на себя, Иван Каземирович.

– А что ты думал? Конечно, моим. На всех вас у меня денег не хватит, – говорил Иван Каземирович, не отрывая горящего взора от хабара.

Костя из любопытства тоже решил прикоснуться к легендарному хабару, но Бараско предупредил:

– Не трогай, опасно!

– А это кто? – спросил Иван Каземирович, пригибаясь и выглядывая в окно.

Кот тоже посмотрел на Костю. Из его глаз, как в мультиках, во все стороны полетели зеленые искры.

– Константин Сабуров. Москва, «Рен-тиви», – представился Костя.

Последнее у него вырвалось чисто автоматически. Привык он так представляться. Но слова «Москва» и «Рен-тиви» не произвели на Сидоровича никакого впечатления – он был занят рассматриванием камня. Зато когда Бараско произнес: «Друг мой из начинающих», и подмигнул Косте, Сидорович несказанно обрадовался:

– Молодой человек, это ж самая лучшая рекомендация! Запомните этот момент, – и даже высунул руку, и обменялся с Костей крепким рукопожатием, прикрыв при этом «анцитаур» тряпочкой, чтобы случайно не коснуться. – Ладно, ради такого случая накину еще пятнадцать.

– Двадцать! – сказал Бараско. – И деньги на бочку!

Сидорович тяжело вздохнул, но спорить не стал. На полку легли три пачки денег. После того, как Бараско их пересчитал, он снял тряпку с «анцитаура», положил на него руку и произнес:

– Ну давай, дружок, здесь тебе будет лучше.

Потом он наклонился и что-то пошептал над «анцитауром», который вмиг стал ярко-красным. По его поверхности пробежала волна. То ли вздох, то ли просто ветер от вентилятора коснулся лица Кости. Бараско удивился.

Не успел он закончить священнодействие, как Иван Каземирович цап-царап – одной рукой схватил «анцитаур», а другой – захлопнул окошко.

– Побежал прятать, – объяснил Бараско.

– А что это за хабар? – поинтересовался Костя.

– Это камень судьбы. Очень редкий хабар. Их всего-то нашли три штуки. Тот, кто им владеет, держит судьбу за это самое место, – Бараско показал на горло.

– Ну-у-у… и?.. – недоверчиво спросил Костя.

– Мы с ним договаривались. Он изредка мне помогал, – шепотом объяснил Бараско. – Ты же видишь?

– Вижу, – согласился Костя, подозревая, что Бараско разыгрывает его. – Выходит, ты его, Сидоровича, обманул?

– Ничуть. От «анцитаура» давно надо было избавиться. У меня с ним не заладилось, словно чужую судьбу таскал – ходил с немцами по кругу. А Иван Каземирович найдет для него другого хозяина. И все будут счастливы. Кстати, «анцитаур» с тобой отдельно поздоровался. Не заметил?

– Нет, – почему-то с упрямством ответил Костя.

Ему не нравилось, когда говорили о непонятных вещах.

– На моей памяти такого не было.

В голосе Бараско проскочили ревнивые нотки.

Костя уже перестал чему-либо удивляться. Ни странным разговорам в мистическом аспекте, ни намекам на инопланетный мир, ни прочей чепухе, о которой в приличных местах говорить не принято. Единственное, чего он не спросил, как Бараско теперь будет обходиться без знания судьбы. А Бараско, словно уловив его мысли, сказал:

– Но ты ведь без судьбы? Вот и я буду без судьбы, как все люди.