Золотой шут

Я видел, как растаяла последняя надежда в глазах мальчика. Он смущенно, но безупречно поклонился и пошел прочь. Однако он не спешил и шагал к двери с достоинством, словно на казнь. Когда дверь за ним закрылась, Баррич посмотрел на Кетриккен:

– Прошу прощения у моей королевы за то, что он морочил вам голову. Он хороший мальчик – обычно. Просто у него… трудный возраст.

– Он не причинил нам никакого беспокойства. По правде говоря, я даже рада его появлению, раз уж оно вынудило тебя навестить нас. Садись, Баррич. – Королева показала на один из стоявших перед ней стульев.

Баррич продолжал стоять.

– Вы очень добры, но у меня нет времени, миледи. Я обещал жене, что вернусь с сыном, как только отыщу его…

– Я должна приказать тебе сесть, мой упрямый друг? Твоя жена простит небольшую задержку. Ты должен немного отдохнуть.

Баррич молчал несколько мгновений, потом, точно собака, которой велели сидеть, подошел к стулу и, не говоря ни слова, опустился на него.

– Мы не виделись столько лет, – предприняла новую попытку Кетриккен. – Тебе не кажется, что встреча получилась не слишком сердечной? Однако я все равно ужасно рада тебя видеть. Твой сын пошел характером в отца. Такой же непреклонный.

Другой человек растаял бы от таких слов, но Баррич лишь опустил глаза и добавил:

– Боюсь, он перенял у своего отца еще и кучу недостатков, миледи.

Кетриккен не стала зря тратить слов.

– Ты имеешь в виду Дар.

Баррич поморщился, как будто она его обидела.

– Свифт все нам рассказал, Баррич. Я не вижу ничего постыдного в том, что человек обладает Даром. Мальчик говорит, что он пришел сюда, поскольку я запретила преследовать Одаренных. Он попросился ко мне на службу. И если честно, я была бы рада, если бы у меня появился паж с таким твердым характером. Но я ответила, что сначала должна получить согласие его отца.

Баррич покачал головой, отказывая ей:

– Я не дам своего согласия, миледи. Свифт еще слишком молод, чтобы жить среди чужих людей. Такое резкое изменение положения в обществе может испортить мальчика. Он должен остаться рядом со мной еще по крайней мере на несколько лет. Пусть сначала научится сдерживать свои порывы.

– Пока ты не уничтожишь в нем Дар, – вмешался Чейд.

Баррич задумался, а потом, нахмурившись, ответил:

– Это невозможно. Я много лет пытался избавиться от Дара, но он никуда не делся. Но если его нельзя уничтожить, человек должен по меньшей мере научиться им не пользоваться. Точно так же, как он должен уметь противостоять другим порокам.

– И ты уверен, что это порок, который достоин лишь презрения? – мягко спросила Кетриккен. – Если бы ты не обладал Даром, много лет назад я бы умерла от рук Регала. Если бы не твой Дар, Фитц погиб бы в тюрьме Регала.

Баррич вздохнул, но, казалось, воздух не попал ему в легкие, и он предпринял новую попытку, словно человек, который изо всех сил старается держать себя в руках. Он поднял голову, и я с болью увидел у него на глазах слезы.

– Вы можете произнести его имя, – хрипло проговорил он. – Но не думайте, что именно его судьба заставляет меня так себя вести. Если бы не Дар, Фитц смог бы как следует выучиться Силе. Если бы не Дар, он никогда не оказался бы в подземелье Регала. Если бы не Дар, он был бы сейчас жив. Дар стал для него проклятием, он убил Фитца. А ведь он даже не был в тот момент человеком. Он умер зверем.

Баррич с трудом выдохнул. Голос у него дрожал, но старик держался прямо и не желал сдаваться.

– Каждый прожитый день омрачен моей несостоятельностью. Мой принц Чивэл доверил мне своего единственного сына, приказав вырастить его достойным человеком. Я подвел моего принца. Я подвел Фитца и себя самого. Потому что я был слаб. Потому что мне не хватило силы воли быть с мальчиком достаточно строгим. И он стал жертвой мерзкой магии, которая навлекла на него смерть. Он заплатил высокую цену за любовь, направленную совсем не туда, куда ее следовало направить. Он умер страшной смертью, один, как животное.

Миледи, я любил Фитца сначала как сына моего друга, затем – как своего собственного. И я не отдам еще одного мальчика этой низкой магии. Ни за что на свете.

Только когда Баррич произнес свои последние слова, у него дрогнул голос. Он сжимал и разжимал кулаки и наконец нашел в себе силы посмотреть на Кетриккен и Чейда.

– Баррич, мой старый друг, – глухо сказал Чейд. – Давным-давно ты прислал мне письмо, где говорилось, что Фитц умер. Я тебе тогда не поверил. И продолжаю не верить. Почему ты так уверен в его смерти? Вспомни, что он нам обоим сказал. Что собирается отправиться на юг, в Калсиду, а потом дальше, в неизведанные края. Возможно, он так и сделал и…