Золотой скорпион

– Действительно, что уж теперь скрывать, когда все уже сделано. Ты же знаешь, как я люблю все новое, интересное. И очки опять же. Зрение-то падает с возрастом. Я уже во рту у пациента половину того, что мне хотелось бы, не вижу. Глаза напрягаются, устают. Вечером ни телевизор посмотреть, ни почитать лишний раз не могу.

– Понимаете, Машенька, – вкрадчивым голосом перебил Елабугов. – Мы сделали вашей маме небольшую операцию, вживив микропроцессоры в управляющие зрением отделы головного мозга и зрительные нервы. Это совершенно не травматичная операция. Нити манипуляторов движутся по естественным каналам, практически не повреждая ткани. Мало того, что нам удалось полностью нормализовать зрение, Алла Ивановна получила удивительные возможности этим зрением управлять. Сейчас она проходит курс реабилитации и обучения, уже умеет по своему желанию увеличивать изображение, настраивать его четкость, видеть в полной темноте.

– Я теперь могу смотреть телевизор прямо в собственных глазах! – выдала мать.

– Да-да, – подтвердил ученый, – смотреть, так сказать, телевизор без самого аппарата. Микропроцессор непосредственно принимает радиосигналы, преобразует их и передает прямо в мозг. Дециметровые каналы мы уже освоили, а вот с метровыми – некоторая заминка. Если все пойдет нормально, мы сможем чуть позже встроить небольшой, но очень емкий блок хранения информации, чтобы можно было закачивать фильмы, аудиокниги, изображения.

– Правда, здорово? – Алла Ивановна была просто счастлива.

Маша была в шоке.

– Мама, ты понимаешь, что эти идиоты могли тебя убить?

– Да брось ты! Что ты такое говоришь? Антон Ильич – академик, как можно? Все эти методики уже опробованы на крысах и на собаках.

– Мама! Что ты сравниваешь? Зачем тебе телевизор и компьютер в мозгах?

– А если я так хочу? Через пару лет компьютер в мозгах будет практически у всех. Имею я право быть первой? Мало того, я еще хочу жить вечно.

– Я тоже хочу, чтобы ты жила вечно, – уверенно согласилась Маша.

– Я не просто хочу. Я буду! Я верю в будущее нанотехнологий и верю, что скоро человека даже после смерти можно будет воссоздать по одной-единственной клетке. Знаешь, сколько во мне этих клеток? Я напишу завещание, чтобы меня заморозили после смерти и, когда уровень технологии позволит, восстановили и вернули к жизни. Я хочу увидеть мир через сто, через двести лет. Хочу жить столько, сколько мне нравится. Это ведь скоро станет возможным, так почему бы и не воспользоваться?

Маша закрыла глаза и обхватила ладонями голову. Как бы крыша не поехала. Потом посмотрела на Елабугова.

– Антон Ильич, она это все серьезно?

– Да, – кивнул академик. – Вы, конечно, не поверите, но мы сможем делать не только это, но и многое другое. Спасибо Ильдару Камильевичу, он создал нам прекрасную базу для исследований. И я преклоняюсь перед вашей мамой. Это большая удача, что она такой любознательный и отважный человек. Конечно, такие эксперименты пока еще не совсем законны, но должны же мы начинать работать с людьми, иначе и движения технологии вперед не будет. Вы же понимаете?

– Я понимаю одно, – твердо сказала Маша Рокотова, – моя мама – робот.

– Нет, – возразила Алла Ивановна, – скорее киборг.

Дочь застонала.

Каримов увел Павла от греха подальше в свой кабинет. Он не сомневался: от Маши ему еще достанется, не хватало, чтобы Иловенский присутствовал.

– Хорошо, что ты приехал, – Ильдар похлопал компаньона по плечу. – Очень во время.

– Да, вовремя. Спасибо тебе, Ильдар. Еще немного – и мы с Машей увязли бы во взаимном непонимании так, что вряд ли бы выбрались без потерь.

– Я рад. Только я не об этом, а о компании.

– Какие-то проблемы?

– Нет, скорее наоборот. Появились интересные проекты с перспективой выхода на международный уровень. Хочу знать твое мнение.

– Международный рынок – это всегда хорошо. Какая-то конкретная страна?

– Да, Иран.

Иловенский присвистнул.

– Нет, пожалуй, не всегда хорошо… Ты не забыл, что все твои работы в рамках национального проекта?

– Не все, – возразил Каримов, – по отчетам – не более пятидесяти процентов разработок. А из нацпроекта я пока финансирования только на три процента получаю. И заметь, финансируется не самое интересное.

– Зато имеешь крышу от правительства.

– А она мне нужна?

– А нет? Погоди, давай сначала разберемся, в чем суть вопроса. И, естественно, цена.

– Другой разговор.

Каримов достал из стильного металлического бара бутылку коньяка и круглые фужеры. Иловенский взглянул на этикетку и одобрительно хмыкнул. Беседа обещала быть долгой и приятной.

– Помнишь пруды-отстойники нефтеперегонного завода? – начал Ильдар.

Иловенский кивнул:

– Те, где, говорят, принято топить жертвы криминальных разборок?