Золотой сон

Неделю назад она заметила, что и с Ричардом может случиться то же, что до этого случалось с остальными, хотя он не подавал виду. Ричард вообще был существом, который всегда старался избежать любых событий в жизни, чего бы ему это ни стоило. Он сжимал свою брошюрку здоровенными руками так, как будто она могла выпорхнуть из них и улететь. Григ закусила губу и вспомнила, как Ричард схватил ее своей железной хваткой утром, когда они лазили по скалам, и она поскользнулась, и неминуемо должна была сорваться вниз. Он отшвырнул ее от края скалы с такой ненавистью, что она призадумалась, а ненависть ли это вообще. Она разглядела зверя в Ричарде и подумала, почему Маргарет никогда не выпускает этого зверя из клетки. Ричард вполне мог бы заменить ей Оливера, и побороться с ней в дебрях любви в темноте…

Она снова закусила губу, вскочила с кресла и направилась к пианино. Проходя мимо Ричарда, она чувствовала на себе его оценивающий взгляд поверх книжки – она быстро уселась за пианино и, не обращая внимания на его шумное дыхание у себя за спиной, забарабанила по клавишам. Воздух в комнате сгустился от желаний двух людей. Она наигрывала глупую мелодию, повторяя много раз одни и те же аккорды, с силой ударяя по клавишам.

Ричард долго терпел, наконец он не сдержался: «А ты не перестанешь играть эту идиотскую мелодию?»

Она на мгновение убрала руки с клавиш, а потом снова заиграла ту же самую песню. Вскоре Ричард подошел к ней сзади и с грохотом опустил крышку пианино, едва не прищемив ей пальцы. Лицо его побагровело от гнева: «Ты что – нарочно?»

– Может быть.

Она снова подняла крышку и продолжила упражнение.

Ричард посмотрел на нее, как будто хотел ударить, но неожиданно улыбнулся и сказал: «Ах ты, маленькая глупышка.»

К ее удивлению, он снова уселся в кресле и больше не обращал внимания на музыку. Теперь ей пришлось иногда фальшивить – это должно было его раздразнить, и точно – вскоре она услышала, как он захлопнул книжку и направился к ней. Она перестала играть, развернулась на табурете и улыбнулась:

– Ну что, я действительно маленькая глупышка? Ричард не отрываясь смотрел на ее ноги, потом перевел взгляд на ее улыбающееся лицо, такое незнакомое теперь и потому привлекательное.

Он раздельно произнес: «По-моему, тебе давно пора в постель».

– Уже иду.

Она встала с табурета, подошла к Ричарду, взяла из коробки сигарету и, пока он подавал ей огонь, наклонилась так, что ее колени коснулись его – рука у него крупно задрожала.

Она улыбнулась и невинным голосом пропела: «Так я иду…»

Она пошла к двери, но в проеме задержалась, бросила ему призывный взгляд и, не оглядываясь, медленно стала подниматься по лестнице на второй этаж в спальню. На площадке она на секунду задержалась – расчет ее оказался точен, Ричард, думая, что она уже поднялась гораздо выше, с выражением упоения на лице выбежал из комнаты, но под ее взглядом потупился и сделал вид, что хотел что-то найти. Она поднялась наверх и пошла к двери своей спальни, чувствуя, как он, уже не в силах совладать с собой, тяжелыми шагами бежит за ней.

Едва она закрыла дверь своей спальни, как она тут же распахнулась, влетел Ричард и вот уже она чувствует его усы на своих губах – взломав клетку, зверь вырвался на свободу.

Час спустя, побрызгав себе на лицо холодной водой, она спустилась вниз, налила себе виски и улыбнулась своим мыслям. Ричард всегда считал, что достиг совершенства в умении обходить любые события в собственной жизни. На самом же деле единственным человеком, которому это удавалось идеально, был Кельвин. Ричард оказался изумительным пожирателем женской плоти, и все время тупо повторял: «Я люблю тебя, я люблю тебя», как заезженная граммофонная пластинка. Филипп и Оливер были другими, их заставить играть в любовь было невозможно. Она отпила еще глоток виски, и почувствовала, как блаженное тепло разливается по уставшему телу. Может, хоть сегодня дух Кельвина пощадит ее и придет лишь тогда, когда она уже будет спать в постели – во сне с ним было проще. Тут она заметила молодую луну за окном, захотела включить свет в комнате, потому что все предметы в комнате при этом свете приняли какие-то зловещие очертания, слишком напоминавшие ей о Кельвине – вся комната оказалась наполнена его очертаниями, он странно презрительно смотрел на нее со всех сторон.

Потом она услышала звук выстрела наверху, но не сдвинулась с места, пока не пришла Анна и не зажгла свет. Она молилась своим богам у себя в комнате – голова ее была покрыта сари, отчего вид у нее был довольно странный. Она спросила: «Вы слышали звук выстрела, мисс Григ?»

– Да.

– А хозяин – дома или ушел, мисс Григ?

– Дома.

Анна еще с минуту посмотрела на Григ и вышла из комнаты, а Григ продолжала сидеть не шевелясь – в тишине ей был отчетливо слышен каждый удар ее сердца во вселенской тишине.

Вернувшись, Анна спокойным, безразличным голосом сказала: «Мисс Григ, хозяин только что застрелился.»

Григ не могла пошевелиться, поэтому Анне пришлось самой звонить доктору.