Золотой тюльпан. Книга 2

Гер ван Янс знал совершенно точно, что мог его сын увидеть в Сибилле, но это не относилось к тому типу объяснений, которые можно было бы дать жене.

— Не стоит пытаться понять, что привлекает молодых людей. Сибилла — единственная девушка, которая оказалась в состоянии выманить его из той отвратительной связи, которую мы оба давно осуждаем; именно поэтому я отказался от приданого. Благодари бога, что наконец-то у тебя появятся внуки, которые продолжат род Янсов и наше дело, в противном случае, ты их никогда не дождалась бы. А сейчас я иду спать.

Выйдя от жены и направляясь в свою спалъню, гер ван Янс со всей откровенностью признался себе, что Сибилла — совсем не та жена, которую он выбрал бы для сына, но в данном случае подходила старая поговорка, что во время шторма сгодится любой порт. Самым важным в его понятии было не счастье молодой четы, а то, что ужасный позор возмутительной связи Адриана будет, наконец, похоронен. По крайней мере, на Сибиллу можно рассчитывать в этом плане: она явно никогда не позволит, чтобы подобный скандал вновь разразился вокруг уважаемого имени ван Янса. Отец — в отличие от сына — распознал в ней довольно пустую и жадную особу, которая никогда не допустит, чтобы то, что принадлежит ей по праву, перешло к кому-то еще, будь это сам Адриан или богатство и роскошь, заставляющие ее прекрасные глаза загораться, как у кошки при виде сливок.

Глава 18

Когда утром Грета вышла из дома Виссеров, направляясь к себе, в корзине лежали свадебные подарки от семьи хозяина, а также от Марии и соседей, хорошо знавших ее. Ей надо было передать в дом ван Девентера устное послание, данное Хендриком в последнюю минуту. Девушка находилась в слишком возбужденном состоянии, чтобы задумываться над его смыслом, и весело сказала открывшему дверь слуге:

— Пожалуйста, передайте своему хозяину, что юффрау Виссер дома.

Выполнив поручение, она сбежала вниз по лестнице и с легким сердцем продолжала путь.

В мастерской Хендрик одобрительными кивками выражал удовлетворение работой Франчески. Это была небольшая картина, скорее набросок, эскиз, когда художник рисовал чей-то портрет, словно упражняясь или просто потакая своим причудам. В данном случае картина Франчески продавалась бы под названием «Голова девушки в жемчужном ожерелье».

— Довольно неплохо. — В душе Хендрик поразился замечательному качеству письма, но хотя он и был эмоциональным человеком во всем, мог похвалить громко и собственные произведения, но считал, что щедрая похвала вскружит голову любому молодому художнику. Франческа, конечно, не отличалась склонностью к чрезмерному самомнению, но все равно это было бы ей во вред.

Хотя Хендрик и дал знать Людольфу, что дочь дома, сейчас он чувствовал себя более непринужденно, чего не произошло бы, не имей он надежды получить в недалеком будущем богатого зятя. С каждым днем росла уверенность, что все его неприятности закончатся, как только на пальце Сибиллы появится обручальное кольцо ван Янса. Он сможет тогда плюнуть на Людольфа и дать благословение Питеру и Франческе. Удача возвращалась к нему.

— Мне позировала старшая дочь Вермера, — сказала Франческа.

Хендрик наклонился вперед, внимательно рассматривая аккуратные мазки кисти, потом отошел назад, чтобы взглянуть на картину с расстояния. В работе дочери не было заметно следов смелой техники, отражавшей в какой-то мере влияние его наставника, — Франса Халса, но манера Франчески развилась в почти воздушный стиль, нежный, как музыка Эоловой арфы, и все же в ней чувствовалась сила, приковывающая взор. Девушка на картине оглядывалась через левое плечо, свет играл на молочно-белой коже лица и шеи, темные глаза сверкали так же ярко, как и жемчужины, олицетворяя власть жизни и красоты. Художнице удалось передать этот порыв, как будто вся картина была начата и закончена в одно мгновение, а в следующее взметнулись бы ресницы девушки, сменилась поза, и момент был бы потерян навсегда.

— Твой мастер хорошо обучил тебя, — признал Хендрик, зная, что сам никогда бы не раскрыл талант Франчески так, как это сделал Вермер.

— Я всегда буду благодарна ему за учебу, — сказала Франческа, не осознавая, что затронула больную струну в душе отца.

— Да, конечно, все обернулось как нельзя лучше. Ты разве не собиралась сегодня утром в церковь Зейдеркерк?

— Да, я сейчас ухожу. Я попросила Сибиллу пойти со мной. Она говорила, что тоже не видела еще новой картины.

— На неделе у нее не было времени, а по воскресеньям она ходит с семьей ван Янса в церковь Вестеркерк.

— Говорила ли она тебе хоть раз, что влюблена в Адриана?

— Нет, но это вовсе не означает, будто она его не любит. — Затем, заметив вопросительное выражение на лице Франчески, успокаивающе махнул рукой. — Ну, хорошо. Мы с тобой знаем, что она просто ослеплена им от того, что он собой представляет, но она также и любит его. Я уверен в этом. Ради всего святого, не вздумай забивать ей голову сомнениями! Чем скорее она выйдет замуж, тем лучше. После того как ты уехала, я не мог избавиться от потока неподходящих ухажеров.