Золотой тюльпан. Книга 2

— Любовь моя! Моя дорогая Франческа! — Питер легко поднял ее и опустил на огромную кровать.

Спустя несколько мгновений он подошел к ней, похожий на божество, и свет луны серебрил его обнаженное мускулистое тело. И все же в объятия ее заключил человек — теплый, трепещущий и сильный, настолько переполненный любовью к ней, что его приглушенный шепот был почти таким же осязаемым, как и его ласки. Франческа задыхалась от восторга, ощущая всем телом его нежные прикосновения, пока, в конце концов, страсть не захватила их обоих. Она почувствовала острую неожиданную боль, но тут же забыла о ней, так как в этом мире теперь утратило ценность все, кроме одного — быть с Питером. Они двигались в едином ритме, сердце Франчески билось рядом с сердцем любимого, пока они парили в экстазе блаженства, из которого, как ей казалось, она никогда не выйдет.

Постепенно ощущение реальности вернулось к Франческе. Над головой проступил резной навес кровати, мебель темной тенью вырисовывалась на фоне светлых стен, а за окном по-прежнему сияла луна.

Питер, лежавший на ней, приподнял голову и перенес тяжесть тела на локоть, чтобы видеть счастливое лицо девушки.

— Я всегда буду любить тебя, — сказал он тихо, с глубоким чувством.

Франческа улыбнулась, закрывая и вновь открывая глаза, как будто ей было необходимо это мгновение, чтобы впитать в себя нежность его слов.

— А я буду любить тебя.

— Никто не сможет встать между нами.

— Никто, — мечтательно согласилась Франческа, в счастливую минуту неосознающая ничего, кроме близости любимого.

По-прежнему опираясь на локоть, Питер обнял ее.

— Ты приехала домой, Франческа. Теперь твое место все время будет здесь, рядом со мной.

Ей хотелось этого всей душой. Обняв Питера за шею, она приподнялась и поцеловала его с такой страстью, что оба упали на мягкие подушки, набитые гусиным пером.

Глава 19

Едва забрезжил рассвет, когда Франческа почувствовала, как Питер поцеловал ее и, встав с постели, пошел в примыкающую боковую комнату умываться и одеваться, готовясь к предстоящему рабочему дню.

Она снова начала было дремать, но вспомнила о тюльпанах. К этому времени небо окрасилось первыми лучами. Отбросив стеганное одеяло, Франческа выпрыгнула из кровати и побежала в комнату для гостей, где накануне вечером переодевалась в батистовую ночную рубашку. Стянув ее сейчас через голову и сунув руки в рукава широкого платья, она босиком сбежала по лестнице. Внизу ее встретил запах кофе и свет свечи, проникавший через полуоткрытую дверь в кухню. Питер, заканчивающий завтракать, увидел стремительно появившуюся девушку в развевающейся одежде с танцующими в волосах рыжими отблесками пламени свечи.

— Надеюсь, я не опоздала, — крикнула, пробегая мимо, Франческа.

Он проглотил хлеб с сыром, отодвинул стул и последовал вслед за девушкой. Она вошла в студию, и Питер стал рядом с ней у выходящего на восток окна.

— Ты как раз вовремя, — успокоил он. Затем обнял ее за талию, и она прислонилась к нему, наблюдая, как заря раскрывает на небе свой веер. Питеру было знакомо это мгновение.

— Вот, сейчас.

Франческа затаила дыхание, когда раскинулись солнечные лучи, и целое море тюльпанов засияло золотистым цветом. Она крепко сжала руку Питера, выражая восторг от того, что видела. Затем, по мере того, как солнечный свет набирал яркость, позолота померкла, уступая место великолепному разнообразию оттенков цветов — желтому, оранжевому, алому, белому, кремовому и темно-красному. Со вздохом восхищения Франческа улыбнулась Питеру.

— Как было бы досадно, если бы я пропустила это зрелище, решив поваляться в кровати!

— Да, — согласился он, — Тем более, что чуть-чуть позже все эти чашечки, как их называют торговцы, будут сегодня срезаны со стеблей. Но остается еще множество тюльпанов в других местах, ты сможешь нарвать целую охапку, если захочешь.

— Может быть, я и нарву цветов, но мне хотелось бы также нарисовать все, что ты выращиваешь здесь.

Когда начали прибывать рабочие, и Питер ушел встречать их, Франческа наполнила горячей водой медный кувшин и отнесла его наверх, в спальню для гостей, где так поспешно сбросила ночную рубашку. Там она вымылась в тазу, ощущая горячие ручейки, сбегающие по всему телу.

Франческа оделась и заканчивала закалывать шпильками волосы, когда за окном раздался стук колес проезжающей телеги. Подойдя к окну, распахнутому навстречу мягкому утреннему воздуху, она выглянула на улицу. Сквозь деревья, растущие неподалеку, она увидела телегу, потом еще одну — они направлялись на рынок, нагруженные свежими тюльпанами. Франческа предположила, что цветы, предназначенные для продажи в Амстердаме, срезали еще при свете фонарей.

Спустившись вниз, она обнаружила, что местная женщина, фрау Графф, уже пришла и убирает со стола. Они поздоровались.

— Я поняла, что кто-то гостит в доме, — сказала женщина, не успев скрыть удивленное выражение с лица, — по обилию посуды на столе, но никогда раньше здесь не бывало дам, приезжающих без сопровождения.

— Я останусь на пять дней.