Золотой тюльпан

— Сейчас не время для сентиментальностей, — резко оборвал Людольф. — В течение шести месяцев я буду соблюдать траур, а потом посватаюсь к Франческе.

— Вы слишком многого хотите! — возмущенно фыркнул Хендрик.

Людольф продолжал, не обращая внимания на его слова.

— Несколько месяцев я вообще не буду с ней видеться, за исключением тех случаев, когда она будет приезжать домой. Тогда вы должны будете меня пригласить к себе. Я начну ухаживать за Франческой, не вызывая лишних пересудов.

— Это будет не так уж часто, — сказал Хендрик с явным удовлетворением. — Ученикам разрешается навещать свои семьи только на Рождество или в каких-либо крайних случаях.

Людольф презрительно щелкнул пальцами, всем своим видом показывая, что эти порядки для него ничего не значат.

— Я не собираюсь мешать обучению Франчески, зная, как оно для нее важно. Я хочу, чтобы она была счастлива. После обучения она станет моей женой.

— Я не дам согласия!

Людольф посмотрел на Хендрика с удивлением, как будто бы его укусил какой-то ничтожный комар.

— Почему же вы возражаете? Разве она обещана кому-нибудь другому?

— Нет.

— Она говорила, что хочет выйти замуж за кого-то еще?

— Нет, совсем наоборот.

— Тогда что же?

Хендрик сжал сжал руками подлокотники кресла.

— Она не хочет оставаться в Голландии после того, как станет членом Гильдии Святого Луки. Франческа собирается уехать в Италию.

— Я ее туда отвезу.

Хендрик упрямо покачал головой. Этот разговор был для него гораздо труднее, чем беседа с Питером ван Дорном, который не предъявлял эгоистичных требований. Хендрик был совершенно не готов к такому обороту дела. Чем скорее они покончат с этой ерундой, тем лучше. Ведь надо решить вопрос с долгами.

— Франческа настроена против замужества. Она хочет стать художником, и ничто не должно ее от этого отвлекать.

Людольф отошел от камина и стал смотреть в окно.

— Вы предпочитаете, чтобы она стала моей любовницей?

Хендрик с ревом вскочил с кресла и погрозил Людольфу кулаком.

— И вы смеете говорить это мне! Ее отцу!

Сложив руки на груди, Людольф оперся о подоконник.

— А с кем же еще прикажете обсуждать этот вопрос? Мои намерения честны, не так ли? Просто я хотел сказать, что получу ее любой ценой.

— Будьте прокляты! Я ухожу! — Хендрик направился к двери, но в этот момент Людольф вынул из кармана долговые расписки.

— Вы кое-что забыли, — сказал он, помахивая расписками.

Лицо Хендрика стало серым.

— Это совсем другой вопрос. С моими долгами мы разберемся сами.

— Ну, это не совсем так. Позвольте вам напомнить о данной мне клятве. Вы пообещали отдать мне все, что я потребую. Я выбрал Франческу.

Хендрик пришел в отчаяние.

— Неужели вы вообразили, что я включил в этот список собственную дочь?

— А почему бы и нет? Женщины являются собственностью мужчин. У вас есть законное право приказать дочери выйти замуж за выбранного вами жениха.

— Но я никогда так не относился к своим детям, потому что и сам больше всего ценю свободу. Когда Анна была беременна Франческой, мы решили, что будем воспитывать сыновей и дочерей, которых пошлет нам Господь, на принципах равенства. Сыновей у нас так и не было, кроме мертворожденного младенца, который отнял у Анны жизнь. Но наши девочки воспитывались независимыми, им всегда разрешалось иметь свое мнение!

— Но Франческа исполнит вашу волю.

— Ее ни к чему нельзя принуждать! Вы совсем ее не знаете, если не поняли этого до сих пор!

— Почему бы не попробовать ее убедить? Если ей рассказать, что ждет вас и сестер в случае ее отказа, вряд ли она откажется выйти за меня замуж.

— А что нас ждет? — похолодев от ужаса, тихо спросил Хендрик.

Людольф стал медленно прохаживаться по комнате.

— Я привлеку вас к суду за неуплату долгов, и вы станете банкротом. Вы лишитесь всего, начиная с крыши над головой и кончая портретом вашей супруги. Вы сгниете в тюрьме, потому что я вас отправлю именно туда, а ваши дочери окажутся в богадельне.

Хендрик откинулся на кресло и в отчаянии воскликнул:

— Боже милосердный! Что я натворил!

Людольф стал рядом с ним и выждал, пока бедняга в полной мере осознает всю безнадежность своего положения. В комнате были слышны только рыдания Хендрика и доносившийся с улицы шум.

— Мужайтесь, мой друг. Я буду Франческе хорошим мужем. Во всем Амстердаме не найти отца, который бы не посчитал счастьем выдать за меня свою дочь. Франческа ни в чем не будет нуждаться, а если она захочет помочь вам и сестрам, то я не стану возражать. Более того, в день свадьбы я подарю ей ваши долговые расписки, которые она сможет сразу же разорвать.

Лицо Хендрика сразу обвисло, а в покрасневших глазах появилось затравленное выражение.

— Я же сказал, что дочери не должны узнать о моих проигрышах. Никогда!

— Ну, тогда я отдам расписки вам. Подумайте хорошенько! С этого дня вы получите отсрочку и можете жить спокойно, как будто бы ничего и не случилось. В день моей свадьбы с Франческой вы сожжете долговые расписки. Ваше будущее будет обеспечено, если вы сами того захотите, потому что никогда больше я не стану расхлебывать последствия ваших глупых выходок.