Золотой тюльпан

Анна вспомнила о бурных сценах, в которые обычно превращался процесс обучения Сибиллы. В обычном состоянии она переносила их довольно легко, но сейчас она была снова беременна, и ее нервы находились в постоянном напряжении. Может быть, когда пройдут страшные приступы тошноты по утрам, она обретет прежнюю силу, которой теперь у Анны становилось с каждым днем все меньше и меньше.

— Я надеюсь, Хендрик заключил договор со старшими дочерьми, как это обычно делается между учениками и учителем?

Анна была озадачена.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что, если отец считает девочек такими талантливыми, как ты говоришь, самое время взять их своими ученицами и как следует подготовить, чтобы потом подать прошение об их приеме в Гильдию художников. Никто не удостоился этой чести, не проработав шесть лет под руководством мастера. Конечно же, может быть, из этого ничего и не выйдет, но обеим девочкам нужно дать шанс.

— Я совсем не уверена, что Хендрик сделает так, как ты говоришь, — с сомнением в голосе заметила Анна. — Он любит наставлять дочерей, когда ему это нравится. Но Хендрик никогда не хотел себя чем-либо связывать и делать то, к чему он в данный момент совершенно не расположен. Если он официально объявит Алетту и Франческу своими ученицами, то должен будет заниматься с ними регулярно, а это может закончиться катастрофой. Ты же знаешь, что именно поэтому ни один из учеников у него не удержался. Жаль, что Хендрик не слишком-то хороший учитель. Должно быть, доставляет огромную радость смотреть на успехи своих учеников и видеть, как они постепенно становятся замечательными художниками.

— Да, Анна, ты совершенно права.

Анна вспомнила дикую вспышку ревности у Хендрика, когда один из его учеников имел неосторожность влюбиться в нее. Он выгнал ученика, а родители потребовали уплату неустоек по контракту. У Хендрика, как всегда, были трудности с деньгами. Четверо других учеников ушли по своей воле и заявили родителям, что Хендрик не проявляет ни малейшего интереса к их успехам или неудачам. Договор пришлось расторгнуть, а Хендрик получил репутацию никудышного учителя. Деньги за учеников, которые помогали другим художникам залатать дыры в семейном бюджете, Хендрику так и не удалось заработать.

— И все же я тебе настоятельно советую заключить договор об обучении дочерей. Нельзя допустить, чтобы их юные годы пролетели впустую.

Анна понимала всю мудрость совета Рембрандта, но она слишком хорошо знала мужа и предвидела все последствия, о которых упомянула в разговоре с мастером.

В окне появились два детских личика: это были Алетта и Сибилла. Девочки хотели пригласить Корнелию к обеду, а затем продолжить игру. Анна охотно согласилась. Девочки закричали от восторга и позвали Корнелию. Она заглянула в окно и посмотрела на Анну лучистыми, как у Хендрикье, глазами.

— Благодарю, фрау Виссер. — Затем она перевела взгляд на отца. — Папа, мне можно пойти?

— Конечно, иди и повеселись.

— Часов в шесть мы проводим Корнелию домой, — пообещала Анна, поднимаясь со скамейки.

Днем на улицах Амстердама было спокойно, но с наступлением сумерек здесь подстерегали те же опасности, что и в любой другой столице мира. Полиция патрулировала по улицам города по ночам, но успеть всюду была просто не в состоянии. Рембрандт тоже поднялся.

— Не нужно ее провожать. Титус будет в это время в ваших краях и заберет Корнелию.

По дороге к дому, в то время как девочки весело болтали, Анна размышляла над советом Рембрандта. Пошел сильный дождь, и детям пришлось играть в доме, а Анна получила неожиданную возможность сразу же последовать совету мастера. Она усадила детей за кухонным столом и позвала Франческу, а затем предложила им какую-то игру со словами на листках бумаги. Когда Хендрик вернулся домой, Анна послала за ним Сибиллу, чтобы он написал свое имя на листке каждой из девочек. Хендрик послушно выполнил просьбу жены и ушел в мастерскую, а Анна собрала листки и тут же придумала какие-то игры-загадки.

В шесть часов пришел Титус. Его встретила Анна, так как Франческа была на кухне, а три другие девочки поднялись наверх.

— Надеюсь, у вас все в порядке, фрау Виссер? — спросил Титус.

— Да, конечно, — ответила Анна.

— Я относил один из офортов отца покупателю, — пояснил Титус, положив на стул кожаный футляр, в котором он носил работы отца.

Сам Титус не обладал особым даром художника, но в отличие от своего отца был очень деловым и практичным. Те, кто помнили Рембрандта в юности, говорили, что внешне они похожи, как две капли воды. Титус был среднего роста, широкоплечий, с круглым улыбчивым лицом и каштановыми кудрями.

— Сестра уже собралась?