Золотой Василек

И в тот же день доктор настоял, чтобы ее перевезли к тетушке Матях. Надя долго болела. Но любовь тети, настойчивая и неизменная, ее заботы и ласки подняли Надю, хотя веселье и покинуло ее. Как-то раз она печально стояла в крошечной тетиной кухне. Близился долгий зимний вечер. За окном ложились синие тени. Во дворе все было покрыто снежной пеленой, и только в одном месте из тяжелого сугроба торчала высокая сухая былинка. Ветер гнул ее долу. Она качалась, низко пригибалась и снова выпрямлялась и сражалась с ветром. А рядом стояли дровни, и лошадь, вся белая от инея, с лохматой, обмерзшей мордой тоже тянулась к этой уцелевшей высохшей веселой травке.

Надя долго смотрела на былинку, на лошадь... и вдруг впервые за свою болезнь засмеялась.

Вечером она уже сидела с дядькой на венском диванчике и пела песенку, придуманную самим дядькой: «Тетка жирная, тетка толстая, тетка кикимора».

А тетя Дуня только усмехалась и ласково приговаривала: — Ишь ведь какое придумали!

В великий пост Надю снова отправили в институт.

* * *

И вот она уже опять вечером, выучив уроки, как обычно, играет с Женей в учительницы. Перевернули табуретки, принесли крошечные сшитые тетрадки, в которых были аккуратно приклеены ленточками розовые промокашки.

— Только я не хочу быть Аполлинарией Евгеньевной, я много пропустила,— сказала Надя.

— А кто же будет? — удивилась Женя.

— Учительницей будешь ты. А я буду Леонтьева.

Женя неуверенно взяла задачник Малинина-Буренина. Потом вырезала из бумаги пенсне и нацепила его себе на кончик вздернутого носа, сосредоточенно нахмурила лоб и неожиданно стала удивительно походить на Аполлинарию Евгеньевну.

— «...В бассейн проведены три трубы, — диктовала Женя. — Через одну бассейн наливается...» — Она диктовала медленно, останавливаясь на условиях задачи, как это делала всегда Аполлинария Евгеньевна.

Задача была записана и прочитана еще раз. Женя закрыла учебник и обратилась к Наде:

— Леонтьева! Повторите задачу.

— Я не поняла, — лениво ответила Надя, как обычно на уроке отвечала Женя.

— Чего ты не поняла? — спокойно спросила Женя.

— Не запомнила. Очень много труб. И не понимаю, какой бассейн.

— С луны свалилась! — насмешливо, подражая Аполлинарии Евгеньевне, покачала головой Женя.

Она еще раз медленно прочитала задачу. А Надя все-таки «ничего не поняла».

— То есть как это ты не понимаешь? — рассердилась Женя. — Ведь тут все сказано. Три трубы. Бассейн. Чего ты не понимаешь, какой бассейн! Помнишь, мы видели в магазине аквариум? В нем вода и рыбки плавают. И вот надо переменить воду. Нельзя же их взять да и выкинуть. Ведь рыбки подохнут? Да? Подохнут?

— Подохнут, — соглашалась уныло Надя.

— Ну и вот. Хозяин взял да и сделал так, чтобы удобнее через две трубы выливает, а через третью наливает. Поняла?

— Да здесь не про рыбок! — лениво пыталась возражать Надя.

— Ах, душа моя, однако, ты глупа! — возмущалась Женя. — Ну, не сказано. А ты представь, что бассейн — он и есть аквариум.

И Женя еще раз внимательно прочитала условия задачи. И сама удивилась: задача стала ей так ясна, словно в окне. И она отчетливо видела ее решение. Трудная задача предстала во всей своей простоте.

«Должно быть, задача попалась интересная», — подумала про себя Женя. Она взяла другую задачу и, к еще большему удивлению, опять убедилась, что и эта задача интересная и она тоже хорошо ее поняла. И объяснила непонятливой Леонтьевой. Женя еще хотела решать, но прогремел звонок. И надо было становиться в пары, мыть руки и идти к вечернему чаю.

— Ах, Женя! Как ты хорошо объясняла! — восхищалась шепотом Надя, когда они уже сидели за столом, где были разложены, как обычно, порции французской булки без масла и поданы кружки чая с молоком.

А Женя, пунцовая от возбуждения и счастья, сверкая глазами, даже не притронулась к своей булочке, даже не отломила ее хрустящей корочки. Она держала задачник и бережно перелистывала страницы.

— Нет, чай — это глупости, — говорила она. — И какая же это просто замечательная задача! Я вот так и вижу: и рыбок и воду, как она льется и журчит. И зайчик играет в капельке. Ведь правда интересно? Сегодня ночью прочитаю весь задачник.

И, видя устремленные на нее сердитые глаза мадемуазель Смирновой, быстро спрятала под передник истрепанный учебник. И ласково расправляла его смятые страницы.

Глава XVIII. СВЯТАЯ ЧАША

Март. С крыш уже свисали кудрявые сосульки, а повар Ли Сy-чан пек из сладкого теста жаворонки и вкладывал в них на счастье серебряные пятачки.

Шел великий пост, и девочки говели.

Начальница института сидела вечером в своей синей гостиной и думала. Ей очень хотелось, чтобы в день причастия трио пели самые богатые, самые красивые и самые способные ученицы.

Но все получалось не так, как хотелось княгине: дети богатых бывали некрасивы, способные ученицы — бедны, а красивые — не талантливы.