Золотой Василек

Дом был окружен старинным парком с липовыми аллеями, клумбами с редкими цветами, в тенистых уголках парка весной распускались крупные душистые ландыши. К парку примыкал большой фруктовый сад с яблонями, грушами, сливами и вишнями, а за садом простирались десятины прекрасной пахотной земли и лугов.

Кое-что в имении было уже расхищено. Вывезена прекрасная богатая обстановка. Реквизирована редкая библиотека. Весной восемнадцатого года поля остались незасеянными, парк и сад были заброшены. Дом не отапливался, окна были выбиты, разбиты дорогие зеркала и мраморные умывальники. Растащили и цветные изразцы и дорогой узорный паркет. Весной в теплицах все-таки зацвела виктория. Пышно цвели и яблони.

Ромашов, получив разрешение на охрану имения, прежде всего постарался все строения запереть на замки, забить досками окна и двери. В тайниках своей души он надеялся прибрать имение для себя.

Но, как только чехи заняли городок, новая власть передала имение военному госпиталю.

В войсках свирепствовала испанка. А имение, отдаленное от города, с многочисленными службами, кухнями, кладовыми, погребами, можно было легко приспособить под заразный лазарет.

Летом в саду зрели вишни, смородина, малина. Было чем кормить больных. Богатые пастбища давали много сена.

Ромашов упорно сопротивлялся. Но штаб не внял его жалобам, и военный госпиталь имение занял.

Главный врач, приземистый сутулый человек с рыжей длинной бородой, несколько раз заезжал к Ромашову. Тот перед сдачей вывез уже из имения ванны, белье, посуду и разный другой ценный инвентарь.

Ромашов ходил мрачный. Его глаза сверкали недобрым блеском. Он резко переменился. С Надей не разговаривал. Сбросил с себя лицемерную личину и открыто говорил о своей ненависти к большевикам.

Утром 9 сентября в отсутствие Ромашова зашел к нему опять главный врач из военного госпиталя. Узнав от прислуги, что барина нет, он спросил, дома ли Надя. Даша провела его в столовую. Надя вышла поздороваться. Морщась от мучительной головной боли, опустилась в плетеное кресло и уронила на колени исхудалые, прозрачные руки.

— Вы больны? — спросил полковник, пристально всматриваясь в ее лицо.

— Это все равно, — с трудом сказала Надя.

— Нельзя так отчаиваться! — тихо заметил полковник. — Иначе болезнь скрутит вас. Слышали про вождя большевиков Ленина? Ведь как его опасно ранили! В ключицу! А он превозмог боль и сам дошел до автомобиля. И подумайте — он жив! И будет жить! — Что-то дрогнуло в голосе полковника, и на мгновение словно слеза сверкнула в его ясных глазах.

Надя взглянула на врача и невольно вздрогнула, встретив взгляд этих ясных синих глаз. Что это? Да где же она видела эту детскую ясность синих лучистых глаз? И голос как будто тоже знакомый... Неужели?!

Но раздался в передней звонок. Даша зашлепала босыми ногами... и в столовую торопливо вошел Ромашов.

Надя сейчас же поднялась с кресла.

Прощаясь с ней, военный врач сказал:

— Э! Да у вас, пожалуй, начинается испанка. Я завтра утром навещу вас обязательно.

А Ромашов, приглушив гнев и раздражение, угодливо приглашал полковника к себе в кабинет.

В штабе Ромашов узнал, что именно сегодня, 9 сентября, красные отдали приказ своей 5-й армии, бывшей свияжской группе войск, наступать и во что бы то ни стало Казань взять. Ромашов решил действовать быстро. Пользуясь Надиной болезнью, он уже получил пропуска на выезд и предполагал это сделать на другой же день.

* * *

А полковник, вернувшись в госпиталь, прошел в свой кабинет и позвонил в колокольчик.

На звонок явилась старшая сестра милосердия Евлампия Ивановна, или сестрица Лапочка, как ее звали русские солдаты. Евлампия Ивановна работала в палатах, где лежали русские раненые и больные.

Моя руки под умывальником, полковник грубо и громко кричал на сестру:

— Черт знает что такое! Сколько раз говорил, чтобы больные не выходили за пределы госпиталя! Опять я встретил двоих из первого корпуса! — Он рванул с вешалки полотенце и три раза кашлянул.

Сестра сейчас же прикрыла дверь и подошла к врачу совсем близко.

Прислушиваясь к звукам в коридоре, врач тихо сказал, наклоняясь к сестре:

— Сегодня с Верхнего Услона ночью будут выбивать чехов из Казани. Узнал в штабе. Казань беспрерывно обстреливается из шестидюймовок. Масса разрушений. В штабе паника! Бегут. Будьте начеку. Надо сделать вид, что мы готовимся вывозить лазарет. Кстати: приготовьте в отдельной палате койку. Завтра рано утром я привезу одну больную испанкой. — И опять громко крикнул: — И чтоб все мои приказы выполнялись неукоснительно! — Он с шумом раскрыл дверь, услышав в коридоре голос начальника госпиталя.

Вместе с начальником главный врач прошел в особый флигель — приемную начальника.

Двое вестовых вскочили, как заведенные, и почтительно раскрыли двери.

— Прошу вас, полковник, ко мне! — сказал начальник, сбрасывая пальто на руки вестового. — У вас, полковник, все подготовлено, чтобы в случае необходимости вывезти госпиталь? Лошади? Подводы? Провиант, медикаменты?... Я это говорю на всякий случай...