Золотой Вавилон

Он не нашел своего нижнего белья. Пришлось надеть джинсы так. Он собрался и вышел на улицу. Судя по показавшемуся на небе солнцу, было уже далеко послеполудня. Подморозило. Красавица вышла вместе с ним. Они сели в ее машину и поехали. Куда – Сергей и сам не знал. За несколько дней, проведенных в полисе, он уже научился ничему не удивляться. Он полагался на других людей, на их инициативу. Сейчас он доверял Красавице, которая вновь стала самой собой – холодной, высокомерной и жутко красивой женщиной-богиней. Ему было все равно, куда ехать с ней или идти, ему просто было приятно находиться в ее обществе. Всю дорогу она осыпала его короткими поцелуями, он отвечал ей жадно и в то же время нежно. Он знал, что, возможно, они не будут вместе. Любить такую женщину можно какое-то время, но удержать ее на всю жизнь невозможно. «Да и не принадлежит она никому». – понял Сергей. Наконец, они оба угомонились, но продолжали держаться за руки.

– Сейчас поедем к одному человеку. – произнесла она и помолчала. – Раньше он был писателем.

– А теперь чего? Не пишет больше? – спросил удивленно Сергей.

– Нет, конечно. Кому нужен его душевный стриптиз!

– Э…

Она рассмеялась.

– Он большой умница. Был в Тибете. Говорит, что там получил свое образование.

Она снова помолчала. Лицо ее стало серьезным.

– Он ответит на все твои вопросы.

И тут же выпалила:

– Приехали!

Они вывалились на холод в обнимку.

– Сюда?

– Да. Последний этаж. Иди один.

И только Сергей хотел двинуться в сторону внушительного входа, Красавица прижалась к нему всем телом.

«Это чего происходит-то?» – подумал он, а затем задал свой вопрос вслух.

– Я целую тебя, дурачок!

Она посмотрела на него сверху вниз, как всегда, по своему обыкновению, и произнесла:

– Свежий фрукт!

Красавица развернулась и села в свою блестящую машину. Хлопнула дверца, сверкнуло напоследок темное окошко, и Сережа увидел уже удаляющиеся красные огоньки задних фар. Спеша ко входу в высотное здание, он пробовал сосчитать языком, все ли его зубы, двадцать шесть штук, целы. Оказались все на месте. Уж больно странный поцелуй у Красавицы.

Он парил над землей. Нет, показалось. В алом одеянии. Цвета кремлевской стены.

Сергея ввели в небольшой зал, стены и пол которого были увешаны и устланы коврами, что-то дымилось в углу или пускало пар, сверху, с потолка, конца которого не было видно, свешивались стеклянные бусы. За спиной великого Гуру, за огромным панорамным окном, расстилался Полис во всей своей неприличной красоте и одновременном уродстве. Гуру курил длинную трубку, лежащую одним концом на полу, возле его скрещенных ног, рядом на подносе стояла пиала с чаем.

Сюда Сергей сначала долго ехал на специальном лифте, а потом два этажа поднимался по крутой узкой лестнице. Встретила его маленькая черноволосая «японка» и с большим почтением проводила в зал. Впрочем, как заметил Сергей, все ее почтение было направлено на хозяина. Сергей поклонился. Гуру приподнял одно веко, обнажив зеленый глаз, и показал взглядом, куда сесть. Сергей сел на пол и попытался сложить ноги так же, но это было нелегко. Кое-как усевшись, Сергей замолчал. Он думал, что сам Гуру начнет задавать ему вопросы, но тот лишь молча курил. Наконец, спустя несколько минут, Сергей неуверенно начал. Он объяснил, кто его привел, представился, начал рассказывать, как приехал в Полис в поисках сестры и… не нашел ее. Гуру сидел с закрытыми глазами, но это не раздражало, а наоборот, располагало к откровению, и Сергея «понесло». Он рассказал все, что с ним произошло и все, что он думает по этому поводу. Наконец, он начал чаще останавливаться, когда заметил, что стал задыхаться.

– И все здесь странно. И люди… – он не знал, что добавить. За два с половиной дня он посмотрел много, но люди все были разные, тем более, что среди них была и Саша.

– Это так смешно, оскорблять их! – неожиданно заговорил Гуру. – Ведь оскорбленный человек, когда у него заканчиваются слова, что ему подсказывает защита его психики, наконец, заглядывает внутрь себя и ищет, чем бы еще ответить, а внутри пусто и темно! Ведь он всегда строил стены, внешнее, а не внутреннее, стены рушатся в мгновение ока, а за ними, выходит, ничего нет, никакой тверди. Так человек понимает, что он – ноль. И? Либо гибнет, либо начинает заново возводить стены, иначе врет сам себе, что, в общем-то, тоже гибель. А может он и не жил никогда. Ей богу, мне кажется многие из этих людей даже никогда и не жили! По-настоящему.

Он замолчал так же резко, как и начал. Сергей открыл рот и в изумлении уставился на Гуру. То, что тот сказал сейчас, немного не вписывалось «в кассу», по его мнению, но было гораздо глубже и проникновеннее. Сергею стало интересно. Он весь обратился в слух.