Золотой век

— Побьём, — уверенно заявил Хастияр.

Тем временем лже-царя увели и в зале появился царь настоящий. Автолик увидел его впервые.

— На вид достойный муж, — проговорил он негромко.

Хастияр подмигнул ахейцу.

Заиграли музыканты, люди аланцу запели гимны богам, а дворцовые слуги внесли в зал множество блюд с дымящимся жареным мясом. Начиналось «кормление богов», а Автолик подумал, наконец, что готов прямо сейчас сожрать зверя абу.

К счастью, Хастияр угадал его состояние и утащил за собой из зала.

— Это надолго. Идём ко мне домой. Тебе отдохнуть с дороги надо.

— Тебе разве не следует здесь находиться до конца? — удивился ахеец.

— Мне нет. Это вот лабарне и таваннанне сегодня нелегко придётся. Всю ночь проведут на ногах в молитвах, а завтра ещё целый день праздновать. Не хотел бы я быть Солнцем, — усмехнулся Хастияр.

Они вернулись к дому Первого Стража.

— Детям пора бы спать, — сказал Хастияр, — да знаю я их, в постель не загонишь. Пошли, посмотрим на них.

— Уместно ли? — осторожно спросил Автолик.

Гостеприимность хетта начинала ему казаться чрезмерной. Странно как-то.

— Уместно, уместно. Будь, как дома.

Внутри их встретила хозяйка.

«Красивая», — отметил про себя ахеец.

Хастияр представил жену и назвал ей имя гостя.

— Это Автолик из Аххиявы.

Аллавани вдруг закрыла рот ладонями, а глаза её как-то странно распахнулись. Автолик ощутил себя ручным медведем, веселящим народ на празднике.

Хастияр провёл его в одну из комнат и зачем-то пропустил вперёд.

— Вот, заходи, посмотри на них.

Автолик озадаченно переступил порог.

В комнате на большой красивой циновке сидела женщина с двумя девочками лет шести и восьми на вид. Ни на вошедшего ахейца, ни на хозяина дома девочки не взглянули, обе увлечённо рисовали на вощёных табличках, а женщина тихим мелодичным голосом что-то говорила им... на языке ремту.

Рядом с ними мальчик лет трёх или около того, катал по полу игрушечную колесницу, «запряжённую» парой искусно вырезанных деревянных лошадок.

Женщина обернулась к вошедшим. Увидела Автолика. Схватилась рукой за сердце.

Автолик будто окаменел. Весь мир вокруг него разом куда-то делся, осталась только эта женщина.

Он не видел, как Хастияр и Аллавани довольно переглянулись.

На щеках Амфитеи заблестели мокрые полоски и невидимые путы, сковавшие ахейца, рассыпались в прах. Он бросился к женщине, рухнул перед ней на колени.

— Что же ты, солнышко? Зачем плачешь?

— Это от счастья, — сквозь слёзы улыбнулась Амфитея. 

Глава 23. Серебро

Двадцать первый год Величайшего Усермаатра Рамсеса Мериамена,[181]Пер-Рамсес

Десятки свитков, растянутых на деревянных рамах разрисованы сотнями фигур людей и лошадей. В правой части огромного полотнища изображена крепость. Её штурмовали воины Священной Земли, взбирались по лестницам. Защитники наверху отбивались копьями, заливали врага дождём стрел. Несколько колесниц неслись к крепости. В них удирали нечестивцы, в страхе смотрели назад, прикрываясь щитами от гигантской фигуры на колеснице, что занимала всю левую часть полотнища. У ног гиганта были нарисованы молодые воины с локонами юности — сыновья фараона. Они тоже участвовали в сражении.

Величайший Усермаатра Сетепенра Рамсес Мериамен Канахт Меримаат поражал жалких нечестивцев из лука. Он оттянул тетиву дальше уха и казалось, что огромная стрела его просто снесёт крепость хананеев с престола Геба. А ведь Дапур был мощно укреплён. Два кольца стен возвышались на скалистом холме. Но не устоял. Никто не способен устоять перед Мощным Быком, да живёт он вечно, хвалимый отцом своим, Аменом.

Аменеминет задумчиво прохаживался вдоль огромной картины, повествовавшей о славном деянии прошлых лет. Это просто набросок для обсуждений и утверждения Величайшим. Сейчас картина уже наполовину воспроизведена в камне на стенах заупокойного храма Его Величества в Уасите, что много лет возводится под бдительным надзором Верховного Хранителя и близок к завершению.

Здесь, в одном из залов дворца в Пер-Рамсес выставлено много других набросков к будущим величественным памятникам. Некоторые из них уже высечены на стенах храмов и радуют взор Ра, ежедневно освещающего их яркие краски своими лучами.

Много походов, десятки битв, осад, штурмов. Нет числа памятникам.

Двадцать первый год царствования Величайшего. Шестнадцать лет прошло с той неудачи при Кадеше, воспетой, как великая победа. Девять лет, как вернулся Верховный Хранитель Аменеминет из-под проклятых стен Таруисы.