Золотой век. Книга 2. Империя

В ночной тиши с поля позади дома дул теплый ветерок. Перикл втянул носом воздух: родной кров, где его мать Агариста и жена Фетида вели свою непрекращающуюся войну. Он замер на месте, поняв, что не видел обеих уже по крайней мере месяц. Почти все время он проводил в городском доме, убежище своего отца, перестроенном после нашествия персов.

Хмыкнув, Маниас запер засов и похлопал по нему, проверяя, надежно ли. Перикл заметил, что его левый бицепс обмотан грязной тряпицей в пятнах крови.

– Ты ранен, Маниас? – спросил Перикл.

– Ерунда. Просто упал. – Голос Маниаса звучал невнятно, а вид при этом был смущенный; старик отвел руку в сторону, подгоняя Перикла идти дальше.

– Откуда упал?

– Просто упал. Рубил подгнившие доски. Лестница соскользнула.

– Кажется, я ясно сказал, чтобы ты ничего не делал, – отозвался Перикл и нахмурился.

Старели все: и рабы, и свободные люди. Некоторые семьи в конце концов прогоняли их, обрекая просить милостыню или голодать. Было несколько храмов, где таким людям давали миску похлебки и немного хлеба, но старики редко переживали хотя бы одну зиму.

Перикл знал, что мать не осмелилась бы нарушить его приказ. Только один человек мог отправить старика лазить по лестнице и чинить крышу.

– Знаешь, – сказал Перикл, пока они шли, – я видел, как ты строишь стены и изгороди быстрее и лучше, чем любой мужчина вдвое моложе тебя. Видел, как ты с оружием в руках защищаешь здесь мою семью. – Он на мгновение остановился и задержал Маниаса прикосновением руки. – Нет ничего постыдного в том, что теперь другие люди возьмут на себя эти заботы. Сейчас ты поранил руку. Что дальше? Сломаешь шею? Это моя жена отправила тебя туда?

– Дом всегда требует работы, куриос, – произнес Маниас, не глядя на него. Уклонился от ответа.

– Только не от тебя. Ты будешь теперь отдыхать, Маниас.

– Хорошо, хорошо, – проворчал старик.

Он до сих пор не утратил мужской гордости. Отчасти это и составляло проблему. Перикл вслед за ним подошел к главному крыльцу. Изнутри доносились голоса, поднимавшие на ноги работников кухни и госпожу. Хозяин дома.

Перикл вздохнул. Ему нужно только забрать щит и оружие отца. Кимон и правда не станет его дожидаться. С восходом солнца афиняне выступят в поход – с Периклом или без него.

Под гомон голосов он вошел в дом и впервые улыбнулся. Сыновья вбежали в комнату, словно идущие в атаку воины, и, притормозив, встали перед ним навытяжку. Оба заметно подросли. Уже юноши, но все еще и мальчишки. Парал влетел с криком радости и боднул отца головой в губу, выпалив разом десяток новостей. А Ксантипп, насупившись, отступил, хотя Перикл протянул к нему руку. Он понял, что слишком долго не видел сыновей. Перикл так сильно прижимал Парала к себе, что тот начал жаловаться.

– Вам обоим в такое время уже полагается спать, – сказал Перикл и рассмеялся, поднимаясь.

Он кивнул Ксантиппу, и сын ответил ему тем же. Не всякий может бросаться в объятия к другому, с легкой грустью подумал Перикл. Он и сам в детстве был таким же.

Ксантиппу дали имя в честь отца Перикла, которого тот боготворил; Паралу – в честь героя афинской истории. Глядя на сыновей, Перикл испытывал гордость за то, какими мужчинами они становятся. Они были лучшим, что дал его брак.

Ощутив на себе взгляд жены, Перикл поднял глаза. Фетида, в светлом одеянии, стояла, опираясь на дверной косяк, – привидение в лунном свете.

– Идите, ребята, – сказал Перикл, отправляя сыновей спать, и тут понял, что утром их не увидит, а потому проигнорировал осуждающий взгляд супруги. – Мальчики, я ненадолго уезжаю – не на войну, помогать с восстановлением Спарты. Там случилось страшное землетрясение, и им нужна помощь. Я отправлюсь в путь на заре.

Ксантипп и Парал молча слушали его, затем младший резко отвернулся, утирая кулаком слезы, не хотел, чтобы отец заметил их.

– Я думал, на этот раз ты останешься, – заявил Ксантипп, не пытаясь скрыть возмущение, сквозившее и в тоне, и в выражении лица.

– Там я пробуду не больше месяца, – ответил Перикл. – В последнее время я слишком долго отсутствовал и сам это понимаю. Я постараюсь чаще бывать с вами.

Парал нервно переводил взгляд с брата на отца, ощущая возникшее между ними напряжение. Они разговаривали так, словно передавали друг другу отчеты о битве. И ни один не желал смягчиться.

– Папа, я занялся резьбой по дереву, – громко сообщил Парал. – Маниас говорит, что мужчина должен знать, как обращаться со стамеской и молотком.

Перикл взъерошил волосы сына:

– И Маниас прав. А теперь, мальчики, мне нужно разобраться с кое-какими делами. Идите спать, прошу вас. Мы увидимся, когда я вернусь.

Ксантипп развернулся и, не говоря ни слова, увел брата в темноту дома. Как же он злится! А нужен ли был отец самому Периклу в том же возрасте? Он не мог сказать точно. Он пообещал себе, что когда вернется, то уделит сыновьям несколько дней, не отвлекаясь ни на что другое.