Золотой век

Кредиторы Волкова заволновались; его долговые обязательства были представлены ко взысканию в суд.

Волкову угрожала тюрьма. Его обязали подпискою о невыезде; за ним следили.

Волков был хитер и умен и не дожидался: пока за ним придут, чтобы отвезти его в тюрьму, а уезжал из того города, где был должен.

Он благополучно приезжал в другой город, здесь изобретал себе фамилию и громкий титул; под разными предлогами брал взаймы большие куши денег и, разумеется, опять ничего не платил.

Так жил пройдоха Волков из года в год, перекочевывая из города в город, из государства в государство.

«Сколько веревку ни вить, а концу быть» — так случилось и с Волковым. Ему перестали верить, смотрели на него, как на проходимца, авантюриста.

Волков обеднел так, что даже бывали дни, когда ему не было чем заплатить за кусок хлеба и приходилось по неделям голодать.

И вот, чуть не побираясь дорогою, побрел он в свою родную землю; добрался кое-как до Петербурга, поселился на чердаке одного огромного дама и стал тут умышлять, как ему жить, чем существовать.

К своему университетскому товарищу он боялся идти — Потемкин всесилен и угрозою на него не подействуешь.

«Я Гришке Потемкину угрожать, а он без всякой угрозы прикажет меня, раба Божия, связать да в тюрьму отправить; а то еще и подальше пошлет… В Сибирь угодишь. А мне туда не рука, холодно там. Нет, теперь Гришку угрозой не проймешь. Надо что-нибудь другое придумать».

И вот Волков подружился с одним из лакеев Потемкина; от этого лакея он выведал многое, между прочим, узнал, что Григорий Александрович все еще продолжает любить княжну Полянскую, что часто бывает в доме ее отца. Волков свел также знакомство с одной из горничных княжны Натальи Платоновны; от нее узнал, что княжна любит не Потемкина, а бедного офицера, который томится в крепости, замешанный по делу мятежника Пугачева.

Этого Волкову казалось достаточным, и под предлогом помочь университетскому товарищу он проник к Потемкину и, как уже знаем, пришел в самую пору. Григорий Александрович нуждался в помощи Волкова.

На другой день Волков в назначенное Потемкиным время был уже в его кабинете. Григорий Александрович приказал никого не принимать и заперся в кабинете с Волковым. Долго говорили они, а про что — того никто не знал и не слыхал.

Наконец дверь кабинета была отперта, из нее вышел Волков; довольная улыбка скользила по его мясистым губам; очевидно, он был чем-то доволен.

— Смотри, Волков, чтобы сделано было все аккуратно и притом тихо, без всякой оплошности, со всякой осторожностью, — проговорил ему Потемкин.

— Обработаю в лучшем виде, только не скупись, ваше превосходительство, и денег не жалей.

— Разве я жалею… Я дал все, что ты просил. А когда кончишь дело, получишь вдвое больше.

— Ладно, подождем…

— Повторяю, Волков, выполни обещанное — получишь большую награду; ну, если не выполнишь или как проболтаешься — в ту пору на себя пеняй… Сибири тебе, любезный, не миновать.

— Зачем в Сибирь, ваше превосходительство, там холодно, а я привык в тепле жить!

— Повторяю, это зависит от тебя. Прощай! Проводите! — громко приказал Потемкин лакеям: показывая на Волкова.

Однажды утром, когда бедняга Серебряков, сидя в каземате крепости, предавался своим невеселым мечтам, дверь в его камеру отворилась и вошедший тюремный смотритель проговорил ему:

— Вы свободны, господин офицер.

— Как?.. Как вы сказали? — не веря своим ушам, переспросил обрадованный Серебряков.

— Говорю, вы свободны и можете идти куда хотите.

— Господи, вот радость-то! Кто же меня освобождает?

— По высочайшему повелению.

— Стало быть, императрица приказала меня выпустить?

— Известно… Вы, господин офицер, обвинялись в соучастии с Пугачевым. А ее императорскому величеству угодно было все, что касается Пугачева, «предать забвению» и всех подозреваемых в соучастии и находящихся в тюрьмах — освободить, — ответил Серебрякову тюремный смотритель.

— О, чем я заплачу за доброту ее величеству! — воскликнул растроганный Серебряков.

— Верной службой ее величеству.

— Да, да, господин смотритель, вы правы, я жизнь свою положу ради службы матушке-царице.

— Из тюрьмы прямо отправляйтесь к его превосходительству Григорию Александровичу Потемкину…

— К Потемкину, зачем? Нет, к нему, я не пойду! — не скрывая своего неудовольствия, проговорил Серебряков.

Вы должны идти, господин офицер, к его превосходительству к Григорию Александровичу Потемкину, от него вы услышите волю императрицы.

— Что ж, я пойду, если это нужно.

— Непременно нужно… Ведение вашего дела поручено генералу Потемкину. Даю вам, молодой человек, на прощание добрый совет: будьте как можно почтительнее с его превосходительством… Генерал Потемкин имеет огромное влияние и силу… Не забывайте, вы находитесь у него в подчинении и всецело зависите от его превосходительства, — проговорил Серебрякову смотритель.

— Что же… я… я пойду на поклон к генералу Потемкину, — с глубоким вздохом проговорил бедняга Серебряков.

— Да, да, ступайте… Поблагодарите его превосходительство.

— Как? Мне… мне благодарить?..