Золотой водопад

Не баловал отец своих сыновей деньгами, но мать Галина Федоровна, после того как семья зажила в полном достатке, ни в чем не отказывала детям, особенно старшенькому Митеньке, который родился в нужде и печали и был дороже других детей изболевшемуся в тоске о нем сердцу матери. Не жалела она для него ни ласки, ни денег. Тем же потакала и младшим, Степушке и Ванюшке. Вымахали парни здоровенные, могутные. Работали они больше при доме, любое дело выполняя как забаву. Нельзя было назвать сыновей Дремовых лежебоками, отец приучал их к физическому труду, однако не было в них отцовского усердия и материнского терпения. Деньги, которыми тайком от отца, не знавшего им счета, наделяла сыновей мать, не были заработаны ими тяжелым потом, поэтому и спускались легко на баловство и лакомства. Остерегалась только мать, чтобы сыновья не пристрастились к хмельному зелью, да, видно, не усмотрела: младшие сыновья пошли не в отца — трезвого, рассудительного мужика…

Колокольчик, подвешенный к дверям лавки, звонко оповестил о приходе нового посетителя. Дунюшка быстро повернула голову на звонок и так же быстро отвернулась. Дмитрий успел заметить яркий румянец на белом лине, вздернутый носик и озорные синие лучики в широко открытых глазах. «Откуда такая красавица?» — подумал он, подходя к прилавку и громогласно, по-свойски приветствуя приказчика.

Расторопный малый предложил ему папиросы «Сафо».

— Городские, только что получены. — Изогнувшись через прилавок, приказчик поднес спичку к папиросе, торчащей в зубах Дмитрия, и, видя, что парень не сводит с девушки глаз, заговорщицки шепнул: — Интересуетесь? С Житовой заимки. Кухтаря, пасечника, внучка. Дуней кличут.

А девушка, чувствуя обращенный на нее пристальный взгляд, не оглядываясь, перебирала быстрыми руками ленты и шелка. Дмитрий затянулся ароматным дымом во всю мощь широких легких, подошел неслышно к девушке сзади, выбрал самую яркую косынку, набросил ее на плечи Дунюшки и, не отпуская из рук концов косынки, повернул девушку к себе.

— Как, подходяще? — спросил, заглядывая ей в глаза.

Он видел, как румянец, прежде заметный только на щеках, залил все лицо и открытую шею, как в озорных глазах появилась случайная растерянность, а на вздернутом носике запрыгала жилка. Все это длилось какое-то мгновение. Спокойствие снова вернулось к девушке, и она, ловко извернувшись, отскочила к двери. Косынка, свалившись с плеч, опала к ногам, голубой границей разделив молодых людей. Они стояли в двух шагах, откровенно любуясь друг другом, оба юные, красивые, здоровые.

— Возьмите, Евдокия Петровна, — поднимая с полу косынку, протянул ее девушке вынырнувший из-под прилавка приказчик. — Подарочек вам от Дмитрия Дмитриевича.

Дуня приняла из рук приказчика косынку и сумку с покупками. Тот, подскочив к двери, распахнул ее и, провожая покупательницу на крыльцо, доверительно зашептал ей в ухо, на все лады расхваливая нового знакомого.

А вслед мелодично звенел колокольчик на дверях. И долго еще отдавался его серебряный голосок в ушах Дунюшки, и не могла она разобрать, где колокольчик, а где сладкоречивые слова приказчика.

Дмитрий рассчитался за папиросы и косынку, вышел из лавки и, надернув картуз на лоб, крупными шагами направился домой.

СВАТОВСТВО

Галина Федоровна сама разыскала Дунюшку, разузнав, отчего старшой ее загрустил. Познакомилась мать с будущей невесткой (как она окрестила Дуню после первой встречи), пришлась ей по нраву взбалмошная девчонка, в характере которой уживалась отчаянная решимость и тихая покорность, веселое озорство и неожиданная задумчивость.

Отца не было дома, он снова ушел на промысел в тайгу, и Дмитрий верховодил в хозяйстве.

Когда Галина Федоровна вместе с Дунюшкой вошли в дом, застолье было в полном сборе и гулянка в разгаре: среди бела будничного дня братья приканчивали второй штоф. Дмитрий сидел лицом к порогу, пил не пьянея, что еще больше злило его. Степан и Иван устроились напротив старшего брата, обнявшись; они несуразно бормотали слова протяжной чалдонской песни. Услышав, что пришла мать, младший поднялся из-за стола и, нетвердо шагая со стаканом русской горькой в руке, направился к порогу.

Рюмочка скляным-склянешенька.
Хозяин — сам пьяным-пьянешенек, —

пропел он хрипловатым тенорком, притаптывая ногой и не попадая в такт. — О, да тут какая красавица появилась, — заговорил он снова, увидев Дунюшку. — А ну выпей за наше здоровье.

Почему стакан отлетел в сторону, а брызги водки попали ему на лицо и рубаху, Иван не мог понять, пока не протрезвился. Вышибла у него стакан из рук Дунюшка, а подскочивший Дмитрий скрутил ему руки и уволок в спаленку, чтоб там младший брат отлежался и успокоился. Не то он готов был рассчитаться со своей обидчицей, да вряд ли ему от этого поздоровилось бы.

А «обидчица» поджидала, когда Дмитрий угомонит меньшого.

— Успокоил своего умника? — спросила она вернувшегося в переднюю Дмитрия. — Ну продолжай бражничай.