Золотой водопад

— Не смотри, что пью, а смотри, каков во хмелю, — возразил Дмитрий. — Да что тебе за дело до меня?

— А то и дело, что и тебе до меня, — вспылила Дунюшка. — Видно, брага слаще всего на свете, коли себя за ней забываешь. Нечего в духотище сидеть. Пойдем, проводишь меня, не то мне засветло и к деду не попасть.

Дмитрий покорно вышел из избы.

В сенях он на минуту задержался. А когда в дверном проеме показалась статная фигура девушки, он перехватил Дунюшку на полдороге, захлопнул дверь и в наступившей густой темноте почувствовал, как покорно прижалась к его груди любимая, еще минуту тому назад метавшая молнии и громы на головы провинившихся братьев. И столько в ее порыве было безыскусственной нежности, искреннего волнения, что Дмитрий от неожиданности весь обмяк, безвольно опустил руки, не смея взаимным объятием ответить на неожиданную ласку. Задыхаясь, он беспомощно открывал рот. Ему казалось, что вместо освежающего воздуха он заглатывает кипящую смолу. Сердце его вырывалось из грудной клетки и, не находя выхода, билось в темнице учащенно и беспокойно. А Дунюшка ничего этого не замечала. Она сама в полубессознательном состоянии прижималась к Дмитрию. И не нужно было ей ни нежных слов, ни крепких объятий. Нужно ей было только ощущение близости и сознание, что рядом с ней он, Митенька, ее единственный, любимый и желанный. Так бы и простояли они, не считая времени, забыв обо всем окружающем их, если бы на дворе не залилась злобным лаем цепная собака.

— Кто-то идет, — пугливо встрепенулась Дунюшка и потянула Дмитрия за руку из сеней во двор.

Они торопливо спустились со ступенек крыльца, стараясь не стучать каблуками, прошли по тесовым мосткам. до калитки, поочередно нырнули в ее проем. На улице они разомкнули руки. Дмитрий пропустил Дунюшку вперед.

В окно видела Галина Федоровна, как шли будничной деревенской улицей поодаль друг от друга Дмитрий и Дунюшка. А материнское сердце уже предчувствовало праздник, большой веселый праздник, когда за богато обставленными столами собирается полдеревни.

— Ох и горько мне, — услышала мать натужный выкрик Степана, в одиночестве сидящего за столом. И в тон ему тяжело застонал за стенкой в полусне Иван.

ТРОЕ НЕ ОДИН

Верховые лошади неторопливо переставляют ноги.

Впереди, опустив поводья, склонив голову, едет Дмитрий Дремов. Далеко позади остался родимый дом, там же осталось и сердце парня. Дунюшка, проводив братьев в путь, поселилась в доме Дремовых, стала верной помощницей Галины Федоровны.

Степан и Иван, идущие рядом, изредка нехотя перебрасываются короткими фразами, смысл которых сводится к одному: и что толку в этом походе? Хватает в доме денег, куда несут черти?

Если бы не решимость Дмитрия, настоявшего на выходе в Тургинские гольцы, вряд ли братья надумали бы встать на этот тяжелый и опасный путь.

Старый пасечник Кухтарь на резвом конишке то далеко отстанет, то галопом нагонит всадников. Тихая езда, монотонное покачивание в седле не в характере хлопотливого деда.

Кончилась проселочная дорога, и маленький отряд свернул в тайгу на охотничью тропу, по которой прошлым летом Дмитрий с отцом вывозили из тайги золото. В тайге всадники спешились: низко опустившиеся сучья, густые ветви заставляли их каждый раз кланяться зеленым барьерам, легче было идти следом за лошадьми, головами и боками раздвигающими колючие заросли, Дмитрий вспомнил, как учил его отец внимательно приглядываться к таежным приметам, находить разнообразие в тысячах деревьев, ничем, казалось бы, не отличающихся друг от друга, по мхам, прилипшим к стволам лиственниц, или по сосновой кроне определить направление. Хоть и недолгой была эта наука, а вывел проводник свой маленький отряд к нужному месту, не заплутался в дремучем лесу. И вот уже они в районе глубоких ущелий, на берегу Крутой, откуда не то что конному, а и пешему без риска свернуть голову не продвинуться ни шагу. Дед Кухтарь остается на неприветливой скале с лошадьми ожидать возвращения братьев с добычей. С высоты он видит копошащихся на берегу парней, не различая, где Степан, а где Иван. Только Дмитрия можно отличить от братьев, когда он жестом отдает команду. Первым делом братьям нужно переправиться на другой берег, а потом по приметам, рассказанным перед смертью отцом, выйти на неведомую тропу, петляющую по увалам, ущельям и долинам, миновать пересохшее староречье и среди сотен звонких таежных ручьев и ключей разыскать тот, плеск которого в заросших тальниками берегах отдает золотым звоном. Плот из бревен, связанных крепкими прутяными хомутами, отчаливает от берега и, подхваченный потоком, вылетает на стрежень реки. Парни на плоту энергично работают гребями, а старому пасечнику кажется, что это они машут ему руками, прощаются, отправившись навстречу нелегким испытаниям…