Золотой водопад

— На авось в тайге не надейся. Этому-то папаня успел нас обучить, — торопливо пояснил он свое резкое возражение, опасаясь, как бы Голиков не принял его слова за грубость.

Густой кустарник не давал проходу, нехотя расступался и снова сдвигался за спинами. Ориентируясь по солнцу, Голиков и Дремов вышли к почти отвесному скальному склону.

У БЕЗЫМЯННОГО ОЗЕРА

Вторая группа поисковиков — Иоганн Карлович Шмидт с Иваном Дремовым — взяла направление в противоположную сторону. Сонливость и добродушие Шмидта как рукой сняло. Он шел впереди, напролом, с топором в руке, в нужных случаях действуя им решительно и быстро, прокладывая себе и спутнику дорогу сквозь чащу. Иван едва поспевал за ним, проклиная и тайгу, и золото, и свое корыстное решение — заработать малость золотишка детишкам на молочишко.

— Ифан, не отстафай. Стесь делать нетшево, — объяснил Шмидт свою торопливость, — тут фее на сто рас втоль и поперек хошено-перехошено.

— Куда же мы тогда жмем, дядя Ганя? — остановился Иван.

— Ити, ити за мной, — на ходу обернулся Шмидт, — там са лесом, — он неопределенно махнул рукой, — есть маленький осерко. Такой софсем круклый осерко. Ф неко фпадайт три рутшейка, три маленький рутшейка. Один рутшеек я хотиль. Нитшеко не находиль. Пайтем секотня второй рушеек.

Подробную информацию Шмидта Иван оценил одной фразой: дурная голова йогам покоя не дает. Только пробурчал он еле слышно, так чтобы Иоганн Карлович не заподозрил скрытого сопротивления помощника своему предложению. Иван покорно последовал за Шмидтом, заметно прибавив шагу…

Озеро, по краям заросшее осокой, с камышовыми островками посередине, оказалось не таким уж маленьким, каким его представлял Иван со слов Иоганна Карловича, не называвшего его никак иначе, как «осерко».

Иван выстрелом навскидку вспугнул стаю диких уток, шумно поднявшихся над водой, рябоватой от ветра, и перелетевших в отдаленные от берега недосягаемые камыши. Подранок-утка на взлете обессиленно взмахнула крыльями, тут же сложив их, отчаявшись оторваться от воды.

— Есть одна! — торжествующе выкрикнул Иван. — А я думал, смазал, — не скрывая самодовольства, поглядел он на Шмидта, разуваясь и закатывая штаны до колена.

— На ужин сгодится, — сказал Иван несколькими минутами позже, выходя из воды, держа жертву за шейку. — Жирная, вкусная.

— Отлишный фыстрел, отлишный стрелок, — похвалил немец Ивана, взглянув на него настороженно, словно перед ним стоял не парень-сибиряк, а легендарный Вильгельм Телль.

Иван припрятал утку в заплечный мешок, обулся, прихватил ружье, поклажу, встал перед Шмидтом в вопросительной позе: таперича куда?

Они пошли вдоль плавной излучины озера, по песчаному приплеску, расписанному крестиками следов перелетных птиц. Через каждые пятьдесят-сто шагов Иоганн Карлович, шедший впереди, спугивал стаи уток, гусей, журавлей, на лету поднимавших над прибрежными песками бурю из белоснежного пуха. Иван инстинктивно сбрасывал с плеча ружье, сдерживая себя от искушения послать заряд дроби вслед улетающим птицам. Бесполезная трата пороха; при таком обилии непуганых птичьих стай на озере запасаться дичью не имело смысла, всегда можно при необходимости добыть свеженинку.

В следующий раз Иван вскинул ружье, заметив не птиц, а одинокий шалаш, сложенный из пихтовых веток на крутом изломе озера, где мелколесье подступало к самой воде. Он вздрогнул, словно увидел не простейшее строение, служившее надежным приютом для заблудших рыбаков и охотников, а страшного зверя, встав на дыбы, преградившего ему дорогу. А может быть, это одно из пристанищ его отца, походный привал в районе клада? Увы, нет. Слишком свежий лапник на стенах шалаша.

— Aй, яй, яй, — услышал Иван за спиной насмешливый голос Шмидта, — такой смелый бурш испукался софсем простой шалашка. Это мой шалашка, стельный собственный рука, кокта я хотиль лефый приток.

— Ты так, дядя Ганя, меня можешь заикой сделать. Упреждать надо про такие штучки, — недовольно поморщился Иван. — Однако пора и на обед затабориться, — подходя к шалашу и оценивающе взглянув на его внутреннее убранство, предложил он.

Трое суток провели Шмидт с Иваном Дремовым в тайге, на ночевку неизбежно возвращаясь к шалашу. Обследовали и правый и средний притоки озера, уводившие их по горным бесконечным распадкам к белесым отрогам Тургинского хребта. Нет, не мог так далеко от своего зимовья найти клад Дмитрий Дремов. Вернулись поисковики в дремовское зимовье измученные, усталые. Ничем не обрадовала их и первая пара, бесполезно пробродившая эти дни в предгольцовой зоне.

В ДОЖДИ