Золотой водопад

Костя хотел отдернуть руку, но не успел. Прикосновение руки Дремова было мягким, легким. Он как бы приглашал следовать за собой. И Костя пошел.

Выйдя из Дома колхозника, они сразу оказались в глухом лесу. Сплошная темнота преградила дорогу, и лес казался совсем непроходимым. Дремов раздвинул лапчатые ветви ельника, и путники вышли на поляну, залитую солнцем. Поляну пересекал светлый ручей, по берегам которого росли цветы, крупные красные цветы, напоминавшие канны, которыми Костя любовался в крымских парках, отдыхая как-то на Черноморском побережье.

В центре поляны, в позе трех граций, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то своем, сокровенном шептались: внучка профессора Котова Люба и сестры Кухтаревы — Ольга и Таня.

Дмитрий Дремов без задержки провел его мимо девушек, не обратив на них никакого внимания. Стоило Косте оглянуться назад, и видение исчезло, на том месте, где шептались девушки, стояли три великолепных сосны, раскинув приветливо, словно для объятий, ветви, опушенные хвойными ресницами.

А Дремов звал его за собой дальше, торопя нетерпеливыми немыми знаками.

«Залп!» — крикнул Дремов, когда Костя приблизился к нему, и по этой команде вспыхнул гигантский фейерверк, подобный которому Голубев видел только однажды в Москве, когда на Красной площади отмечали годовщину Дня Победы. Только этот фейерверк был еще грандиознее. Бесчисленное множество ракет непрерывно стартовало из-за гребня леса и, описав крутую параболу, опускалось на солнечную поляну. Ракеты опускались уже не разноцветными блестками, а тонкими струйками расплавленного золота.

— Золотой дождь, — недоуменно поглядел Костя на Дремова. — А где же золотой водопад?

Дремов, протянув руку в сторону заснеженных вершин Тургинских Альп, тихо шевельнул губами:

— Там.

Утром Костя долго вспоминал подробности дивного сна, восстанавливая в памяти все его детали. Сестрам Кухтаревым о ночном видении он решил не рассказывать.

ПЕРВАЯ РАЗМОЛВКА

Семену Сумкину не нужно было пояснять ничего. Когда вернулись они с Григорием Петровичем к месту, где оставили Сашка с лишним грузом, проводник сразу обнаружил следы медведя-рыболова и понял причину исчезновения младшего товарища. Он тут же установил, что паника Сашка оказалась ложной: медведь преспокойно поужинал рыбой, недоеденную часть улова он собрал в кучу, рассчитывая на утренний завтрак, завалил ее валежником и отправился восвояси. Семен указал Григорию Петровичу на свежие следы. Мох, примятый медвежьими лапами, еще не успел распрямиться, вмятины следов отстояли одна от другой совсем близко.

— Хозяин-то не испугался, не то что паря Сашко, — показывая на ощипанную черемшу и брусничник на пути медведя, сказал Семен.

Григорий Петрович и сам видел, что медведь шел не торопясь, останавливался около свалившихся деревьев, сдирал с них гнилую кору, доставал из-под нее приютившихся там муравьев и жучков.

— Завтра, Петрович, медвежатиной полакомимся, скараулим мишку, когда он завтракать к ручью придет.

— Не о том говоришь, Семен. Надо Сашка разыскивать.

— Да он, поди, уж давно на таборе, штаны сушит, — ехидно заметил проводник.

— Сашко тайги не знает, ему одному и до табора не добраться.

— Однако надо проверить. Сейчас в сутеми его и следов не найдешь.

Григорий Петрович несколько раз с небольшими интервалами выстрелил в воздух, рассчитывая, что Сашко затаился где-нибудь поблизости и выйдет к ним на звуки выстрелов. Тайга отвечала глухим эхом.

— Я останусь здесь на ночевку, а ты иди до табора, проверь, нет ли там Сашка! — скомандовал Семену Григорий Петрович. — Если нет, к утру все сюда.

Семен скрылся в ночной тайге, а Григорий Петрович до утра бодрствовал у неяркого костерка, временами постреливая холостыми патронами.

Сашко не объявлялся. Не оказалось его и в лагере. Максим Харитонович, Игорь и Семен, утром придя к месту исчезновения Сашка, ничего не могли сказать определенного.

Разыскивать Сашка по следам, оставленным на податливом таежном грунте, по изломам хрупких ветвей ушли Семен Сумкин и Игорь Колосовский. Профессор и его помощник остались у злополучного ручья, чтобы исследовать пробы, накануне взятые Григорием Петровичем и вызвавшие интерес у Максима Харитоновича своим необычным цветом.

— Не будем терять времени, — стараясь казаться спокойным, проговорил профессор, вооружаясь портативным микроскопом.

Спокойствие давалось с трудом. Григорий Петрович скорее ощущал, чем видел мелкую дрожь сухих жилистых рук старика, когда Максим Харитонович передавал ему очередную пробу для наклейки ярлыка и записи результатов в журнале.

Рудопроявлений золота не обнаруживалось. Геологи решили отдохнуть. Прикурив от одной спички короткие трубки-носогрейки, прозванные таежниками «трубкой-душегубкой», так как дым из нее предназначался для уничтожения комаров и мошки, геологи заговорили.

— Чую я, Григорий Петрович, — начал профессор, — что крутимся мы вокруг да около «дремовского клада», и не землю нам рыть надо — всю тайгу не перекопаешь, — а искать приметы, оставленные беглым каторжником, его зимовье, старательские ямы, бутару, скребки.