Золотой ворон

Юноше разрешили подождать девушку в отдельной комнате, и он уселся в позе сэйдза[16], чувствуя себя как на иголках. Мало того, разложенные в комнате одежды, которые явно начали зашивать, он, кажется, где-то видел.

– Это что?..

– Парадный наряд моего брата, который ты порвал. Удружил, нечего сказать.

Одежды, пережившие испытание в Подземном городе, они принесли назад, но что-то запачкалось, что-то порвалось, поэтому их взялись перешить.

Почувствовав укол в словах Масухо-но-сусуки, Юкия понял, что не в силах больше терпеть.

– Даже не знаю, как мне теперь извиняться перед вами…

– Не передо мной надо извиняться, а перед Коумэ. А насчет вещей не стоит просить прощения: я знала, что так случится. Я тогда принесла их, чтобы выманить молодого господина на улицу. Главное, что мне это удалось.

– Молодого господина?

А и правда, Юкия тогда даже не спросил, как хозяину удалось ускользнуть из-под наблюдения Сумио. Теперь на его вопрос ответила, ухмыляясь, Хамаю.

– Да ничего сложного. Улучили момент и подменили его на фальшивого. Сумио тоже не ожидал, что будущий правитель выйдет из Сёёгу в женском платье.

Супруга наследника веселилась.

– Но ведь господин Сумио, который обычно помогает в подменах, тогда следил за молодым господином. Как удалось его провести?

Довольная, что Юкия спросил об этом, Хамаю ответила:

– А в этом и состояла изюминка нашего плана: поменялась с ним одеждой не я, а Кикуно!

Юкия сначала даже не вспомнил, кто это.

– Госпожа Кикуно… Это же дама-нёбо, что прислуживала госпоже Масухо-но-сусуки!

Когда Хамаю и другие дочери домов жили в Окагу как претендентки на место супруги будущего правителя, Кикуно взяла на себя все заботы о Масухо-но-сусуки. Юкия после возвращения не видел ее, но она действительно была видная женщина, довольно высокая, хоть и пониже Хамаю.

– Кикуно и сейчас прислуживает в Окагу, она моя правая рука.

– Сумио следил, чтобы мы с молодым господином не поменялись местами, а другие вариации ему, похоже, не пришли в голову. В общем, зашли с тыла.

Когда Юкию увели, Сумио из осторожности заставил Хамаю вернуться в Окагу. Однако на следующее утро под предлогом, что нужно проверить одежды Юкии и передать меч молодого господина, она вновь посетила Сёёгу вместе с другими придворными дамами, которые принесли одежды.

Все женщины Западного дома, не только Масухо-но-сусуки, питали слабость к детям. Поэтому им не нравилась идея отдать Юкию в заложники, и они решили помочь молодому господину. С другой стороны, они очень сердились на Сумио. Со всех сторон упрекая парня, они отвлекали его, а в это время Кикуно и наследник поменялись одеждой.

– Молодой господин очень рассердился на Сумио за то, что тот ему не подчинился, и уже второй день с ним не разговаривал. Вернее, делал вид, что не разговаривает. После того как Масухо-но-сусуки и ее дамы ушли, он молча отвернулся, так что Сумио ничего не заподозрил. Мало того, чувствуя себя виноватым в том, что не оправдал доверие наследника, Сумио даже не пытался смотреть ему в глаза. К тому же рядом с молодым господином, который сидел к нему спиной, он видел настоящую Хамаю, а то, что хозяина может заменить кто-то еще, ему и в голову не пришло.

– Конечно, Сумио ведь столько раз приходилось охранять меня, пока я притворялась Его Высочеством. Ничего удивительного, что с тех пор он всегда ожидал этого именно от меня.

Сумио с детства дружит с молодым господином – видимо, поэтому он часто действует, поддаваясь эмоциям. Возможно, назначить его телохранителем – не самое правильное решение, и ему было еще над чем работать, но в данном случае это пришлось кстати.

«Так вот почему в то утро Масухо-но-сусуки пожаловала сама», – сообразил теперь Юкия.

А Коумэ все еще не было.

– Но почему так долго? – нетерпеливо пробормотала Масухо-но-сусуки.

Когда они пришли сюда, она тут же отправила свободную придворную даму разыскать Коумэ и ее наставницу.

Услышав ее слова, Хамаю оперлась локтем на голову Юкии:

– Может, повела нашу девочку с разбитым сердцем утешиться сладким винцом?

Она давила локтем на макушку Юкии, и у того слезы навернулись на глазах.

– Ну простите меня уже, пожалуйста.

Ему ничего не оставалось, как снова и снова просить прощения, и он все больше чувствовал свою вину.

Вдруг снаружи раздался шум.

– Госпожа Масухо-но-сусуки!

Это с криком вбежала дама, сопровождавшая Коумэ.

– Что случилось? – почувствовав неладное, спросила Хамаю вместо Масухо-но-сусуки, привстав с места.

Заметив ее, дама поспешно приняла почтительную позу и поклонилась:

– Прошу прощения, госпожа Сакура. Я потеряла Коумэ.

Хамаю посуровела и приказала:

– Рассказывай подробно.

Расставшись с Юкией, Коумэ выглядела странно радостной – конечно, она притворялась. Уйдя туда, где юноша никак не мог ее увидеть, она тут же растеряла всю свою веселость и примолкла.