Золотой ворон

В северных землях, которые подчиняются напрямую Северному дому, на развилке, где тракт разветвляется на три дороги, стоит городок Симобара, а там всюду множество постоялых дворов. Это самый большой город в северных землях, и через него обязательно проедешь, если направляешься по земле из Тюо в Тарухи, Симаки или Сигурэ. Он не так блистателен, как Тюо, но по-своему является довольно оживленным местом.

У лавок с довольно качественными товарами находился этот постоялый двор. Все там готовились к ужину. На кухне работало множество ятагарасу, и разглядеть каждого было довольно сложно, однако все-таки Коумэ удалось различить ее фигурку среди других женщин. И ее блестящие каштановые волосы. Дорогие румяна на лице, столь похожем на лицо Коумэ. Яркую одежду, хорошую ткань – все это видно сразу.

Кажется, она помогала здесь совсем чуть-чуть, словно забавляясь, как ребенок. Даже рук не запачкала, а работа уже закончилась.

– Хацунэ! Когда закончишь, можешь идти домой.

– Ой, правда?

– Муж ведь тоже, наверное, скоро вернется, да? Сходите поужинайте вдвоем чем-нибудь вкусненьким.

– Ну что вы! – защебетала, заливаясь журчащим смехом, женщина, и Коумэ испытала такую злость, что в голове, наоборот, прояснилось.

Женщина похорошела, будто бабочка выбралась из куколки, где питалась ядовитыми листьями.

– Я тебя нашла! – встав у входа, громко сказала Коумэ, чтобы все слышали.

Женщина обернулась, заметила девушку и вздрогнула, широко раскрыв глаза. Пока никто не успел спросить, кем ей приходится посетительница, эта женщина, которую назвали Хацунэ, подошла к Коумэ.

– Иди сюда.

Она потащила девушку в комнату, где никого не было. Там резко пахло белилами. Возможно, эта комната принадлежала самой женщине.

Окно выходило на запад, через него в комнату попадали солнечные лучи, окрашивая неубранное помещение красным. Вокруг было множество одежды и украшений. В свете заходящего солнца золотая и серебряная вышивка, бесчисленные драгоценные камни на разбросанных заколках сверкали так, что глазам становилось больно. Перед зеркалом расставлены дорогие белила и притирания.

«Одной такой коробочки хватило бы, чтобы купить нам с отцом еды на полгода», – отстраненно подумала Коумэ.

Хацунэ, втолкнув впереди себя девушку в комнату, вытянула руку за спину и закрыла дверь.

– Почему ты здесь?

– Я сразу все поняла. Говорила отцу: не пойдем на этот постоялый двор, слишком хороший, сколько денег зря потратим. А он меня не послушал: непременно хочу там остановиться.

По дороге в Суго Коумэ с отцом ночевали в нескольких местах, и здесь он хотел остановиться во что бы то ни стало. Он не сказал почему, но уж очень суетился, поэтому Коумэ запомнила.

– Да, я сразу поняла. Этот трус никак не мог сам совершить такое ужасное дело. Кто-то его заставил. Да и кого бы он так прикрывал, что даже письмо написал? Ясно, что, кроме тебя, другой такой не было.

«Дурак ты был, отец».

– Удивительно, что ты все еще оставалась с ним. Когда я узнала, что колодец пересох, я была уверена, что ты его бросила. Тебя ведь интересуют только мужчины с деньгами.

– Как ты смеешь говорить такое собственной матери!

– Ни разу с самого рождения я не считала тебя своей матерью. Так что, давно ты так? – громко допрашивала Коумэ мать. – Давно ты опять пристала к отцу? Соседи-то говорили, что ты ушла, потому что он никчемный человек.

На самом деле все было не так. Когда мать жила с ними, у отца еще хватало энергии перестроить дом. Он общался со многими ростовщикам, хлопотал, пытаясь начать новое дело. Но Хацунэ бросила его и ушла к другому, который тоже занимался торговлей водой. Дело в том, что в то время у ее нового мужчины дела шли лучше, а из колодца в доме Коумэ вода потихоньку убывала.

Отец опустил руки вовсе не потому, что колодец высох. Это случилось, когда Хацунэ бросила их с дочерью.

– Сделку, которую он описал в том письме, совершила ты, верно? Свалив все на отца, ты спокойно сбежала. А ведь он все еще тебя любил! – с горечью сказала Коумэ. – А ты использовала его и снова ушла.

– Совершенно не понимаю, о чем ты говоришь!

Глядя на бессердечную мать, Коумэ хотелось пронзить ее взглядом.

– Он был мерзавец, рохля, никчемный болван, но он был моим отцом. Моя единственная семья. А ты убийца! – закричала Коумэ.

– Хватит уже, замолчи! – возмутилась в ответ Хацунэ. Иронично, как похоже звучали их голоса. – Ты зачем приехала, мешать матери?

Она говорила жалостливо, но Коумэ безучастно отрезала:

– Мне нужно, чтобы тебя поймали и узнали правду. Вот и все.

Хацунэ скривилась, глядя на дочь:

– Ой, хватит уже. Ты только так говоришь, а на самом деле хочешь из меня денег вытрясти.

Коумэ непонимающе глядела на мать.

– О чем ты говоришь?

– Денег я тебе дам. И красивых кимоно накуплю, сколько захочешь. Мы можем роскошно жить, зачем поднимать шум? Это глупо.

– Не нужны мне деньги, которые ты получила за то, что убила бедных девочек и скормила невинных людей обезьянам.

Коумэ не могла поверить, что ее мать может так бесстыдно себя вести.

– Не думай, что я такая же! – презрительно крикнула она. – Лучше умру, чем стану как ты!