Золотой возраст

Гарольд добрался до города, как он сам потом рассказывал, в рекордный срок. Он бежал всю дорогу из страха, что сервиз, который полгода стоял в витрине, перехватит такой же как он, испытывающий угрызения совести, оскорбитель сестринских чувств; ему просто не верилось, что товар по-прежнему в витрине, и что его владелец согласен расстаться с ним по цене, указанной на чеке. Гарольд сразу же расплатился, чтобы не возникало никаких сомнений в том, что он совершил покупку, и, пока набор упаковывали, решил, что у него еще полно времени, чтобы вкусить городских удовольствий и насладиться vie de Boheme, как говорят французы, то есть богемной жизнью. Начал он с магазинов: сплющил нос о витрину с резиновыми мячиками и заводным паровозом; потом о витрину цирюльника, в которой были выставлены парики на болванках, напоминавшие дядюшек, и аппетитная на вид пена для бритья; потом о витрину бакалейщика, предлагавшего столько смородины, сколько вряд ли способно поглотить все население Британии вместе взятое; о витрину банка, где золото не считалось чем-то необычным и его пересыпали лопатами. Следующим пунктом развлечения был рынок с его крикливым весельем, и когда сбежавший теленок унесся вниз по улице со скоростью пушечного ядра, Гарольд почувствовал, что не зря прожил этот день. Все вокруг было так полно жизни и радости, что мальчик начисто позабыл, зачем и почему он здесь, и лишь случайно брошенный взгляд на часы церковной башни вернул его к действительности. Гарольд вылетел прочь из города, потому что вдруг осознал, что у него совсем мало времени. Если он не успеет к назначенному часу, он не только упустит шанс насладиться собственным триумфом, но и будет, скорей всего, замечен в нарушении границ, а это преступление, рядом с которым личный взгляд на правила умножения покажется ничтожным проступком. Поэтому он бежал изо всех сил и думал о массе вещей и, скорей всего, разговаривал сам с собой, что вошло у него в привычку. Он пробежал уже почти половину пути, как вдруг смертельный ужас сковал его члены, мир вокруг утратил свет и звучание, солнце померкло, а небо пошатнулось над головой. Он забыл чайный сервиз в магазине!

Все было кончено, ничего нельзя было поделать, и все же он развернулся и побежал обратно, бешено, наугад, захлебываясь в рыданиях, к которым безжалостный и насмешливый мир оставался равнодушным. У него болел живот, слезились от пыли глаза, и черное отчаяние сжимало сердце. Так он ковылял, с налившимися свинцом ногами и ноющим животом, пока судьба не нанесла ему последний удар: на очередном повороте дороги Гарольд чуть не попал под колеса телеги, в которой, когда она остановилась, можно было легко разглядеть дородную фигуру фермера Ларкина — заклятого врага, в чьих уток он еще сегодня утром швырял камни!

Если бы Гарольд был в своем обычном безоблачном настроении, он в одну секунду скрылся бы за изгородью, чтобы не вызывать у фермера неприятных ассоциаций. Но теперь он мог лишь безутешно рыдать, не особо заботясь о том, какие еще беды на него обрушатся. Фермер, в свою очередь, с изумлением поглядел на унылую фигуру мальчика и крикнул не без дружелюбия:

— Что-то стряслось, мастер Гарольд? Даже не пытаетесь удрать!

И тут Гарольд с необычайным мужеством, порожденным отчаянием, бросился вперед, залез в телегу и рухнул в солому, всхлипывая, что ему нужно назад, назад! Фермер оказался в странном положении, но, он был человек дела, поэтому решительно развернул лошадь и поехал назад. К тому моменту, как они вернулись в город, Гарольд сумел успокоиться и объяснить все в деталях. Когда они подъехали к магазину, в дверях ждала женщина со свертком. Еще минуту назад Гарольд стоял на краю бездны, и вот они уже быстро катят домой, и он крепко прижимает к груди драгоценный подарок.

Фермер предстал в совершенно новом и неожиданном свете. Он ни слова не сказал о сломанных заборах и плетнях, о вытоптанных посевах и загнанных животных. Его словно и вовсе не заботил ущерб, нанесенный нами. Напротив, он внимательно выслушал печальные подробности приключений Гарольда с чайным сервизом и с сочувствием отнесся к спорному взгляду мальчика на таблицу умножения, как будто сам был на той же стадии обучения. Когда они подъезжали к дому, Гарольд, неожиданно для себя, с удивлением осознал, что сидит и спокойно болтает со своим новым другом; и прежде чем вылезти из телеги рядом с удобной щелью в садовой изгороди, он пообещал, что когда Селина будет устраивать праздничное чаепитие, маленькая мисс Ларкин сможет тоже прийти вместе со своими набитыми опилками дамами. И фермер выглядел таким довольным и гордым при этом, как будто получил золотую медаль на сельскохозяйственной выставке. Когда я услышал эту историю в пересказе младшего брата, во мне зародилось подозрение, что где-то глубоко внутри этих Олимпийцев таится что-то хорошее, и что со временем я смогу их понять.