Золотой вулкан

С первым же потеплением, когда утреннее солнце вселяет надежду на скорое возвращение весны, Самми Ским начал готовиться к отъезду в деревню, правда, так и не уговорив кузена покинуть дом на улице Жака Картье и податься на природу. Его путь лежал на ферму, что находилась в Грин-Вэлли, Зеленой долине, в двадцати милях к северу от Монреальского округа, на левом берегу реки Святого Лаврентия. Здесь он готовился вновь погрузиться в сельскую жизнь, прерванную суровой зимой, когда водоемы покрываются льдом, а поля толстым слоем снега. Здесь он снова должен был встретиться со своими фермерами, славными людьми, вот уже полвека работавшими на его семью. Как могли они не испытывать к нему чистосердечной любви, подкрепленной нерушимой преданностью доброму хозяину, если он готов был сделать для них все, пусть даже ценой собственной жизни? Вот почему они всякий раз бурно радовались его приезду и откровенно огорчались, когда он уезжал.

Имение в Зеленой долине каждый год приносило около двадцати тысяч франков прибыли, которую братья делили пополам, поскольку эта недвижимость принадлежала им в равных долях — точно так же, как монреальский дом. На плодородной почве хорошо росли травы и пшеница; другой доходной статьей были великолепные леса, еще покрывавшие доминион, особенно его восточную часть. В состав фермы входил комплекс прекрасно оборудованных и ухоженных зданий и, сверх того, конюшни, амбары, стойла, курятник и сарай. Братья располагали всем современным сельскохозяйственным инвентарем. Что касается их жилища, это был просторный дом, расположенный при входе на обнесенный забором участок, раскинувшийся в тени деревьев и похожий на сплошной зеленый ковер. Это строение, при всей его простоте, вовсе не было лишено комфорта.

Так выглядели пенаты, где Самми Ским и Бен Реддл жили в теплое время года и которые они, во всяком случае первый из кузенов, не променяли бы ни на какой барский дворец любящих пышность американцев. При всей своей скромности это жилище совершенно удовлетворяло Самми Скима, и он не хотел ни увеличивать его, ни украшать, довольствуясь тем, что создала природа. Здесь проходили его дни, заполненные, охотничьими развлечениями, и пролетали ночи, приносившие здоровый, крепкий сон.

Само собой разумеется — и это необходимо подчеркнуть, — Самми Ским был довольно богат благодаря своим землям, умея извлекать из них выгоду с изобретательностью и методичностью. Но если он не мог допустить, чтобы его богатство сокращалось, то точно так же ничего не предпринимал для его приумножения — он не пускался ни в какие аферы, для коих в Америке так много имелось возможностей; Скима не привлекали ни коммерческие, ни промышленные спекуляции, ни железные дороги, ни шахты, никакие другие кампании, включая морские. Этот мудрец боялся всего, что было связано с риском и даже просто со случайностью. Ставить себя в зависимость от удачи или неудачи, от развития событий, которых нельзя ни предвидеть, ни избежать, просыпаться утром с мыслью: «Богаче ли я сегодня или беднее, чем вчера?» — все это вызывало у него ужас. Он предпочел бы никогда не засыпать либо никогда не просыпаться.

В этом-то и состояло коренное различие между двоюродными братьями, одинакового франко-канадского происхождения. В жилах кузенов текла французская кровь, так как матери их были родными сестрами. Но если отец Самми Скима был англосакс, то отец Бена Реддла по национальности являлся американцем, а между англичанином и янки[6] существует заметное отличие, со временем лишь усугубляющееся. Если Джонатан[7] и Джон Булль[8] действительно родственники, то лишь в некоторой степени, едва уловимой и не наследуемой, и сие родство тяготеет к исчезновению.