Золотой запас

– Да пойми теперь – там два трупа в кабине. – Гаишник с благодарностью вытащил из предложенной пачки сигарету, долго прикуривал, пряча огонек от сильного ветра, пытаясь одновременно держать фуражку, которая так и норовила слететь с головы.

– У меня такое дело, командир… – Пассажир внедорожника махнул перед лицом инспектора красной корочкой с золотой птицей на обложке. – Спецгруз, не могу ждать, – доверительно сообщил он.

Капитан наморщил лоб. Сделав несколько затяжек, он, наконец, нашел решение, и его простоватое деревенское лицо озарилось:

– Так сворачивайте направо! У вас карта есть? Нет, ну так щас, подожди, достану… Вот, смотри: здесь повернете, километров двенадцать прямо, там будет ферма полуразрушенная, за ней еще раз направо, мост, второй поворот налево, а дальше – по знакам пойдешь. Крюк выйдет километров в семьдесят, но все быстрее, чем тут ждать. Понял?

– Спасибо, командир! – Обладатель красного удостоверения благодарно кивнул. – Не заблудимся.

Мужчина запрыгнул обратно в кожаный уют салона внедорожника, что-то отрывисто сказал водителю. Огромная машина сорвалась с места, за ней тяжело тронулся «КамАЗ», следом, мигнув на прощание аварийкой, в поворот вписался автомобиль сопровождения.

Молодой капитан с простоватым деревенским лицом посмотрел им вслед, сделал последнюю затяжку и с отвращением выкинул сигарету. Достав из кармана кителя дорогой мобильный телефон, он набрал номер. Сначала говорил, потом слушал и кивал, вытягиваясь в струнку Казалось, он вот-вот отдаст честь своему невидимому собеседнику. Закончив разговор, инспектор лениво пошел к перевернутой фуре. Невесть откуда появившийся тягач уже заканчивал оттаскивать с дороги разбитый грузовик. Внимательный наблюдатель отметил бы про себя, что как-то все очень легко и быстро получается. Но никто из водителей, уже два часа стоявших в пробке без движения, даже не думал придираться. Все вздохнули с облегчением. Десятки двигателей заработали одновременно.

#32 Москва, съемная квартира в спальных районах на Востоке 1 июня 2009 года

«Каждые шестьдесят минут в мире происходит похищение человека. Семьдесят процентов похищенных погибают…» – вещал с экрана молодой ведущий с набриолиненной головой. Его вызывающе дорогой итальянский костюм с отливом посылал в объектив солнечные зайчики. Смотреть дальше не имело смысла.

Кряхтя, он отбросил одеяло, ступил босыми ногами на холодный пол и начал поиск тапочек. Вставать категорически не хотелось. Включать свет – тем более. Эта убогая квартирка на промышленной окраине города была уже, наверное, восьмой за последние полтора года. Он менял их с невообразимой скоростью, менял в тот момент, когда появлялось лишь подозрение. Что и кого подозревать? Спроси у него об этом, ответа не будет.

Просто подозрение.

Ему казалось, что за каждым его шагом неотступно следят. Он понимал, где и когда допустил ошибку, но исправить ее уже не мог. После получения звукового письма с того света он сошел с ума. Он опять поехал в этот маленький провинциальный город, опять вооружился биноклем и залез в этот чертов дом. Он пролежал там почти двое суток. Только на этот раз даже не подумал о создании легенды, даже не попытался маскироваться. Нет никаких сомнений – человека с биноклем видели, как минимум, трое. Это очень много.

Этим глупым поступком он не оставил своим нынешним преследователям выбора. Если раньше они могли считать, что он на самом деле ничего не знает, что только ходит вокруг, тыкается, подобно слепому щенку, в каждый угол, а потом и вовсе бросил, забыт про золотой завод под грузом личных трагедий – больших и маленьких, – то этим последним визитом он как будто сделал публичное заявление. Проще было выйти на площадь с плакатом, на котором крупными буквами была бы изложена вся суть уголовного дела, которым в тайне ото всех занимался следователь Фридман, которое стоило жизни уже бессчетному количеству людей – причастных и посторонних. Каждый, кто хотя бы косвенно узнавал о существовании золотого завода, каждый, кто был связан с тем, кто узнал, – все эти люди уже мертвы. Все, кроме него. А раз так, значит, он просто должен. Просто обязан. Если не для себя, не за себя, не за Фридмана и прочих, то за своих девчонок. Месть? Может быть.

Или его все же используют втемную? Втянули в сложную и очень опасную игру, о смысле, правилах и целях которой он никогда даже не догадается? Эта мысль все чаще приходила в голову в последнее время, иначе как объяснить это фантастическое стечение обстоятельств, зачем фээсбэншик Баринов перед смертью подготовил для него, как для спецагента иностранной разведки, такое количество подарков, кладов и страховочных вариантов? Такое нельзя было сделать ни за неделю, ни даже за год.