Золотоискатели в пустыне

Взгляд несчастного упал на палочки, которыми он вынимал из костра накаленный кварц, чтобы бросить его в воду. Не помогут ли они? Он изогнулся, подхватил губами обе палочки, потом, перебирая их во рту и помогая связанными руками, засунул концы их поглубже и стиснул зубами. Щипцы готовы, но владеть ими не легко. Нагнувшись над тлеющей кучей, он пытается захватить палочками уголек. Но они вертятся во рту, и угольки выпадают. Наконец удалось — красный уголек поднят и приложен к веревке у кисти; пенька затлела, жжет и тело. Стиснув зубы, чтобы не выронить огонь, бедняга терпит боль: все же это куда легче, чем положить на угли всю руку до локтя. Пенька тлеет, и запах гари щекочет в носу. А враги уже чуют, что жертва вот-вот ускользнет от них. Один совсем вылез из-под куста, другой появился позади него. Только страх перед огнем удерживает их. Но угли подернулись пеплом, и лишь кое-где светятся еще красные точки.

Почти истлела в одном месте веревка, но кончился и уголек. Теперь бы небольшое усилие — и путы свалятся. Но онемевшие руки неподвижны, словно одеревенели.

Несчастный, выплюнув палочки, дует на тлеющую веревку, чтобы не погас спасительный огонь. Медленно перегорает и рвется прядь за прядью; вот и последняя прядь разорвалась.

Мучительно горит обожженная кожа. Ближайшие изгибы веревки ослабли, кровь приходит в движение и колет тысячами иголок. Но это пустяки, теперь он спасен! Пальцы одной руки уже шевелятся. А волки ждут. Теперь при еле заметном свете костра их глаза сами светятся, уставившись на человека.

Рука движется! Петля за петлей разматывается; вот и вторая рука, подтянутая снизу к первой, свободна. Но они еще плохо слушаются и не могут развязать узлов на ногах. Пусть немного отдохнут, а пока нужно раздуть огонь…

Нагнувшись совсем близко к кучке углей, покрытых пеплом, человек осторожно начинает раздувать их, подбрасывая понемногу сухие листья и мелкие веточки, сгребаемые с земли.

Вспыхнул и затрещал огонек. Человек оглянулся — волки отползли в недоумении к кустам. Он протянул руку, взял круглый камень, которым дробил золотую руду, и швырнул его под куст, где светились три пары глаз, друг возле друга. Хриплый вой, треск веток. Глаза исчезли. Но звери притаились и ждут.

Теперь он развязывает свои ноги. И они отекли, не стоят. Он подползает к утесу, собирает толстые сучья и бросает в костер. Огонь жадно лижет их красными языками, разгораясь все больше. Ярко пылающий сук летит в кусты, где притаились волки; и там сухие листья, мертвые побеги, ветки дают хорошую пищу огню. Пылает новый костер, скручиваются и вспыхивают зеленые листья, и снопы искр взлетают вместе с дымом. Еще один пылающий сук летит в противоположную сторону от поляны, и там загорается третий костер. Отбегают далеко перепуганные звери, щелкают зубами.

Теперь можно отдохнуть без помехи. Человек, пошатываясь идет к ручью, захватив с собою тазик; долго пьет он, присев у воды, и освежает обожженную руку. Потом возвращается к костру с охапкой хвороста, подбрасывает его в огонь и ложится на землю под навесом утеса. Каменная стена у него за спиной, спереди костер. Огонь в кустах долго будет гореть, находя все новую и новую пищу. Можно спать до рассвета спокойно.

ОБЫСК

Мафу вернулся домой около полуночи. Мальчики спали так крепко, что не слышали, как он вошел, засветил огонь, жадно поел обильные остатки ужина, потом с лампочкой в руках залез головой и плечами в топку кана и закопал глубоко в землю под слоем золы тряпку с золотом, отнятым у вора.

«Если не этой ночью, то завтра утром лое непременно сделает осмотр нашей шахты», — решил он за ужином и принял свои меры.

Проснулись, по обыкновению, рано. Пока мальчики варили завтрак, Мафу спустился в шахту, отобрал из руды, оставленной вором у забоя, все куски с видимым золотом, вынес их на поверхность и высыпал на пустыре, в стороне от отвода, в ямку, которую прикрыл разным мусором. Таким образом, и шахта была приготовлена для осмотра надзирателя: пусть теперь ищет, где богатая жила Лю Пи!

Некоторое беспокойство внушало Мафу то обстоятельство, что со времени последнего размола руды на мельнице они приготовили мало нового кварца — куча его во дворе была очень невелика. Ведь Лю Пи и он всю богатую руду толкли и промывали в шахте, а рудоносам оставалось очень немного для выноса на поверхность. Поэтому, вернувшись в шахту, Мафу с ожесточением начал бить свою обедневшую жилу, выламывая целые глыбы кварца, который, на его счастье, стал очень трещиноват. Мальчикам за это утро пришлось три раза спускаться за рудой и выносить корзины, наполненные доверху.

Они только что высыпали в третий раз свои корзины на заметно увеличившуюся кучу и собирались отдохнуть и покурить, как их внимание привлек необычайный шум на пустынной улице. Слышны были щелканье бича, звон колокольчиков и бубенчиков и протяжные крики «и-и-и-и-и», словно приближалась большая кавалькада. Мальчуганы мигом очутились на ограде и выглянули на улицу.