Золоторогий олень

Кто знает, сколько времени так лежал бедняк и дрожал от страха. Но вот перестала шуметь буря на перевале, успокоились высокие горы, затихли дремучие леса. Бедняк открыл глаза и подумал: «Не сон ли это?» Отодвинул мешок от глаз, посмотрел вокруг себя и видит: лежат на траве осел и ослица, а самого старика и его белокрылого коня и след простыл. Потом разжал бедняк кулак и видит на ладони четыре зерна красной пшеницы. Обрадовался бедняк, быстрее серны вскочил с земли, бросил зерно в один мешок — и мешок тот доверху наполнился красной пшеницей. Бросил другое зерно в другой мешок — и тот доверху наполнился пшеницей. А когда наполнились пшеницей все четыре мешка, сорвал бедняк хмель с орехового дерева и его стеблем крепко завязал полные мешки. Тогда бедняк кинулся к ослу, поймал его и взвалил ему на спину два мешка красной пшеницы, потом поймал ослицу и ей взвалил два мешка на спину. После этого отломил он березовую хворостину и сказал:

— О великий аллах! Пусть счастьем наполнится жизнь старика!

Ударил он осла и ослицу березовой хворостиной и погнал их перед собою, а сам бежит за ними и песни распевает.

Много ли, мало ли бежали осел и ослица по тропинке, много ли, мало ли бежал за ними бедняк, не знаю, но вот прибежали они во двор бедняка.

— Эй, хозяйка! — закричал тут бедняк что было сил. — Беги скорей сюда и бери пшеницы столько, сколько душа твоя пожелает!

Услыхала это жена, вскочила со скамьи и ушам своим не верит. «Откуда быть мужу во дворе, да еще с пшеницей, когда он только ушел из бедного хадзара?» — подумала она.

— Может, это шайтан кричит, а не муж? О бог богов! Избавь наш бедный очаг от беды! — взмолилась она.

А сама дрожит от страха, с места не может сойти. Потом выбежала она из сакли, смотрит: во дворе стоит ее муж, возле него — два осла, а у каждого осла на спине по два мешка привязано. Сильнее прежнего удивилась жена бедняка, смотрит она то на мужа, то на осла, то на ослицу и глазам своим не верит.

Тут бедняк рассказал своей жене все, как было.

Обрадовалась тогда жена бедняка. Схватила она большую деревянную тарелку и доверху наполнила ее красной пшеницей. Вмиг намолола она муки и испекла в золе пшеничный хлеб. И тем пшеничным хлебом накормила она мужа, маленьких детей и сама наелась досыта.

— Слава аллаху, а старику долгая жизнь! — сказал тогда бедняк.

— Слава горным духам, а доброму старику счастье! — сказала его жена.

6

На другое утро бедняк говорит своей жене:

— Послушай-ка, хозяйка, ты пеки в хадзаре хлеб, а я возьму осла и ослицу и пойду в лес за дровами.

Взял бедняк топор и хворостину, вышел во двор и видит: лежат осел и ослица на дворе, ноги вытянули, глаза закрыли и еле дышат. Бедняк так испугался, что с места сойти не может. Белее снега, что лежит на горах, стало его лицо. Уронил он на землю топор и березовую хворостину.

«Что теперь я скажу доброму старику? — думает бедняк. — Где я найду ему другого осла и другую ослицу?» И от горя слезы потекли по его щекам.

Вдруг вспомнил бедняк, что говорил ему старик на перевале: не простые эти осел и ослица, не верь им, они хитрее священника и муллы.

Вспомнил эти слова и закричал на осла и ослицу:

— Знаю я, что вы хитрее священника и муллы! Только не обмануть вам бедного горца!

Схватил он с земли березовую хворостину и так стал хлестать осла и ослицу, что быстрее ветра побежали они по тропинке в лес. А бедняк, с топором в одной руке, с хворостиной в другой, побежал за ними. В лесу бедняк нарубил дров четыре вязанки — две вязанки наложил на осла, две вязанки на ослицу и погнал их домой. Сложил он дрова во дворе и опять отправился в лес. И так ходил бедняк в лес за дровами, пока между лесом и его хадзаром от копыт осла и ослицы не протопталась широкая дорога, а во дворе не выросла гора сухих дров.

— Вот теперь нам дров хватит на целый год, — сказал бедняк.

А жена ему и говорит:

— Дров-то много у нас, да только дровами сыты не будем.

— Не бойся, хозяйка, — отвечает ей бедняк, — не бойся, будут у тебя и хлеб, и мясо, и масло, и сыр. Дай только сроку.

На другое утро горец впряг осла и ослицу в деревянную соху и отправился на склон горы. Там он расчистил землю, вспахал ее деревянной сохой, засеял красной пшеницей и сказал:

— Будет и пшеницы в моей сакле на целый год.

С тех пор стал работать бедный горец на осле и на ослице дни и ночи: то возил камни для нового хадзара, то хворост для курятника, то бревна из лесу таскал, то ездил в далекий аул на базар, то сено с луга привозил.

Вот и год прошел. Возле старого хадзара бедняка стоит уже новая сакля, и дров целая гора во дворе, и закрома ломятся от хлеба, и в новом курятнике куры кудахчут, и в новом хлеву между ослом и ослицей стоит маленький осленок.

Говорит тогда горец своей жене:

— Хозяйка, время мне гнать осла и ослицу на высокий перевал. Время мне гнать маленького осленка, что родился у них, на высокий перевал.

Хоть жаль расстаться жене горца с ослом и ослицей и маленьким осленком, да делать нечего.