Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)

– Нет, полистаю справочник. Инстинкт подсказывает мне, что подходящей работы для… – на краю пропасти Джимми спохватился, содрогнувшись от ее глубины: он едва не брякнул «Для Джеймса Крокера» и, запнувшись, докончил: – для Алджернона Бейлисса тут нет.

Энн удовлетворенно улыбнулась. Очень типично, что отец назвал его так. Время не подточило ее уважения к старику, которого она видела в тот краткий миг на вокзале. Он был такой милый, и она вполне одобряла подобное проявление гордости.

– Вас правда зовут Алджернон?

– Не могу отрицать.

– Мне кажется, отец у вас очень милый, – непоследовательно сказала Энн.

Джимми опять нырнул в справочник.

– «Д»! – возвестил он. – Потомство узнает меня как Бейлисса-дерматолога. Или Бейлисса – штамповщика горячих деталей. Хотя нет, штамповщик мне не очень нравится. Может, занятие и респектабельное, но мне как-то режет ухо. Есть в нем что-то преступное. Приговор за штамповку фальшивых денег – двадцать лет строгого режима.

– Отложили бы справочник да поели.

– А может, – продолжал Джимми, – внуки в один прекрасный день прильнут к моим коленям и пролепечут детскими голосками: «Дедушка, расскажи нам, как ты стал Королем Эластичных Чулок?» Как вы думаете?

– Постыдились бы! Теряете время попусту. Лучше поболтайте со мной. Либо всерьез задумайтесь, чем заняться.

Джимми быстро листал страницы.

– Через минуту – весь ваш. Постарайтесь развлечься, пока я занят, загадайте себе загадку. Или свежий анекдот расскажите. Поразмышляйте о жизни. Нет. Опять не то. Не вижу себя в роли импортера вентиляторов, резальщика стекол, брокера отелей. Уничтожение насекомых, сбор макулатуры. Не то, не то! Работник прачечной, строитель мавзолеев, окулист, кровельщик, жестянщик, гробовщик, ветеринар… так, так, так… парики, рентгеновская аппаратура – нет, не то. Даже свинцовые чушки не по мне. – Джимми захлопнул справочник. – Что ж, придется помирать с голоду в канаве. Скажите мне, вы ведь знаете Нью-Йорк, где самая удобная канава?

Тут в ресторан вошла сама элегантность – молодой человек в костюме безупречного покроя, в туфлях без пылинки, со строго вымеренной бутоньеркой в петлице. Через монокль он оглядел зал. Смотреть на него было сплошное удовольствие, однако Джимми вздрогнул как ужаленный и удовольствия не испытал. Он узнал нового посетителя. Он хорошо его знал, и тот превосходно был знаком с Джимми. Видел он его всего каких-то две недели назад, в клубе холостяков. В нашем мире мало достоверного, но одно было вернее некуда: если Бартлинг – так назывался пришелец – заметит Джимми, то непременно подойдет и назовет по имени, тогда как тот стал Бейлиссом с головы до пят, Бейлиссом и никем больше. Может, если отрицать категорически, пронесет? В конце концов, Реджи Бартлинг славится слабыми умственными способностями, он поверит чему угодно.

Монокль продолжал обзор, пока не уткнулся в профиль Джимми.

– Вот это да! – воскликнул пришелец.

Реджинальд Бартлинг приплыл в Нью-Йорк только сегодня утром, но его уже давило одиночество чужого города. Приехал он, чтобы поразвлечься, карманы у него были набиты рекомендательными письмами, но их он еще не пустил в ход. Его томила тоска по родине, ему не хватало приятелей. А тут нате вам, Джимми Крокер собственной персоной. Один из лучших! И он заспешил к столу.

– Крокер, дружище! А я и не знал, что ты тут! Когда приехал?

Джимми радовался до глубины души, что углядел его раньше и успел приготовиться к встрече. Внезапно атакованный, он, несомненно, изобличил бы себя признанием, но, предугадав, что Реджи подойдет, сумел победить его. Он сказал Энн целую фразу, прежде чем понял, что обращаются к нему.

– Ой, да тут Джимми Крокер!

Джимми напустил на себя недоумевающий вид, взглянул на Энн, перевел взгляд на Бартлинга.

– По-моему, – сказал он, – произошла какая-то ошибка. Моя фамилия Бейлисс.

Под его каменным взглядом безукоризненный Бартлинг сник. Ему припомнилось все, что он читал и слышал о двойниках, и он смешался, полыхнув румянцем стыда. Какая невоспитанность! Подскакивать к совершенно незнакомому человеку, прикидываясь, будто узнаешь его. Пожалуй, друзья сочтут его нахалом. Нет, какая вульгарность! Реджи пунцовел и пунцовел. Со стороны могло показаться, что покраснел он до самых щиколоток. Он отступил, бормоча сбивчивые извинения. Джимми сочувствовал страданиям приятеля. Истовая приверженность того к хорошему тону была ему хорошо известна, и он представлял его неописуемый ужас. Но необходимость диктовала жесткий курс. Пусть душа его корчится в муках, пусть он проводит бессонные ночи после такого ляпа, Джимми все равно готов стоять на своем хоть до осени. И вообще, Реджи только на пользу получать иногда встряску. Поддержит его в резвой, энергичной форме.

С такими мыслями Джимми снова повернулся к Энн, тогда как пунцово алевший Бартлинг засеменил восстанавливать нервы в другой ресторан. Энн смотрела на Джимми изумленно, широко распахнув глаза, приоткрыв рот.

– Как странно! – легко и небрежно, восхищаясь сам собой, обронил Джимми. – Наверное, я чей-то двойник. Как он назвал меня?

– Джимми Крокер!