Золоту – жизнь, человеку – смерть

Фуголь со своими людьми закрыл все потайные ходы убежища Мыськина и оставил только те, которые ему показали крестьяне после ухода полковника.

Сотник работал наравне со всеми, носил камни, пилил и рубил лес на перекрытия. Крестьяне помогали ему замуровывать главный вход. Один из крестьян, молодой парень Шмыгайло, во время обеденного отдыха предложил сотнику посмотреть убежище банды.

– Господин сотник, сегодня работать больше не будем, еслихотите, я вам покажу все входы и выходы этого подземелья? Они очень просты, но не зная их, можно долго бродить и не выбраться на верх.

Василий согласился и пошел осматривать подземные ходы, и составил для себя полный план. А выйдя наружу, спросил у крестьян, кто был здесь, не забыли ли они какой-нибудь еще незаметный, просто ненужный ход.

Вечером, срисовав план, сотник пошел к майору и показал ему его.

– Надвигается гражданская война, вот-вот она должна вспыхнуть. Такие тайники хороши для лесных обитателей и партизан.

– Многие думают, что мы ходы завалили, потому замуровали снаружи. Твой план нужно сохранить, такие вещи становятся пригодными раз-два в столетие.

Вспомнив о плане, он снова подумал о майоре. Вся Россия в огне, не может быть, чтоб дядя Леонид решился в это время выехать домой. Наверняка он там со своими людьми, но кто остался, если он говорил, что всех отпустил домой.

Сотник вспомнил царевну и последнюю ночь рядом с ней. Почему Ковалевский последние дни разрешил быть ему рядом с царской семьей? Почему искали его красноармейцы? Неужели его тоже должны были казнить вместе со всеми. Он один из всех, кто близко был около царской семьи, знал, кто они.

– Они не больные, а обреченные. Изо дня в день ждали своего смертного часа.

Охранник говорил, любая власть свидетелей не оставляет. Он, сотник, любимец царской семьи, знал больше о ней, чем кто-либо другой. Опасный свидетель. Таких в живых не оставляют.

Можно заехать домой на квартиру, подумал он, я в красноармейской форме, имею документы, зачислен в кавалерийский полк. Ковалевский говорил, прежде, чем поедешь в полк, найди меня, а чтоб тебя на каждом углу не останавливали, вот тебе пропуск.

К Ковалевскому можно поехать и позже. Нужно выяснить, что это за пропуск и не капкан ли он для него.

Повернув лошадь, Василий ускакал по направлению к своему дому. На улице бегали одни дети. Остановив лошадь около дома соседа, он зашел во двор. Из дома вышла дочь соседа.

– Мой папа говорит, что вас дома ждут красноармейцы и хотят арестовать, а я вижу, это неправда: вы и сами красноармеец.

– А где они?

– Двое в доме, а другие двое в сарае. Со вчерашнего вечера никого из дома не выпускают. Ваша хозяйка им говорит, что вы ушли на работу и больше не приходили.

Вы разрешите позвать хозяйку, вот она обрадуется, когда узнает, что вы никакой не беженец и не бандит, а красноармеец.

Отец, увидев девочку с Василием, испуганно сказал:

– Уходите, а то вам будет худо.

Затем увел девочку в дом и закрыл дверь.

Осталась последняя явка, на которой должен быть майор. Если его там не будет, недалеко от дома в тайнике должно лежать письмо.

Две последние бессонные ночи были самыми трудными. Цель, ради которой жил в этих тяжелых условиях, потеряна навсегда. Нужно определиться и выбрать себе путь, по которому он должен идти дальше.

Последней ночью его вышибли из седла и забрали лошадь, он остался один на один, сам с собой.

Кто-то его окликнул. Он поднял голову, перед ним стоял полковник.

– Чего голову повесил, казаче? Рад видеть тебя живым.

Он подъехал к сотнику, и они обнялись.

Слышал от Ковалевского, что ты где-то в городе. А когда они вдвоем с Украинским говорили о тебе, то я понял, что ты что-то важное делаешь и уже две ночи не спишь.

Коль не спал две ночи, поехали ко мне домой, моя жена уехала из города, а я один. Перекусим, и ляжешь спать. Выспишься, потом поговорим, больно у тебя уставший вид.

Расскажешь потом, чем ты не угодил своим любимцам, что они все шушукались втихаря вчера вечером о тебе. Они тебя назвали счастливчиком.

Перекусив и помывшись в бане, сотник прилег на кровать и сразу уснул. Ему всю ночь снились Мария-царевна и матушка-царица. Вместе с ними он был брошен живым в могилу, и его стали закапывать. Шофер машины стоял на краю могилы и кричал: «Попался царский любимец, мы тебя живьем с ними зароем». За спиной шофера стояли Ковалевский и Украинский, они подгоняли солдат: «Живее, мальчики, зарывайте, а этого приглушите лопатой и заройте вместе с заразными».