Золоту – жизнь, человеку – смерть

– Кто вы такие, спрашивали они нас, я им говорю по-своему, по украински, они меня не понимают, а я их. Допросили они грузина и через неделю нас обоих отвезли в дальнее селение. Живем мы вдвоем, я не знаю грузинского, а мой друг по несчастью – моего языка. Вот мы и общались друг с другом при помощи жестов.

Через три месяца я выучил немного турецкий и стал понимать грузинский.

Грузин все уговаривал меня бежать. А куда бежать, если не знаем дороги. Стал я хозяину помогать шить сапоги, ремонтировать сбрую для лошадей. Стал он меня брать в город за покупками. Стою, охраняю хозяйское добро и высматриваю, нет ли на базаре своих, славян. Месяц ездил и все напрасно, ни одного не увидел. Однажды оставил хозяин меня так же охранять его товар, а сам пошел по рынку. Подходит ко мне такой же, как я, пленный и говорит: «Месяц наблюдаю за тобой, думал, отойдешь хоть на минутку в сторону, а ты около воза торчишь, словно прилип к нему».

Познакомились и я рассказал ему о нашей с грузином мысли убежать домой, вот только не знаем, как это сделать и в какую сторону идти.

Расспросил незнакомец, где мы живем, сказал, что и сам хочет бежать. Дорогу знает хорошо. Ему хозяин за его честное отношение к работе разрешает немного ходить по базару, а дома, в селе, отпускает со своими детьми в горы.

«Вот я и стал спрашивать детей, что в какой стороне находится. Они мне все рассказывают и смеются, что я такой глупый и не понятливый.

Научил детей нашим славянским играм, а они меня своим. Сдружились мы, и мне один мальчик, самый старший, признался, что если я не убегу на этой неделе, то меня с моим напарником хозяин увезет и сдаст солдатам.

Мальчик привел с собой лошадей, и мы поехали к границе. Часа два ехали, потом я узнал горы на грузинской стороне и от радости закричал. Мальчик сначала испугался, а потом говорит: «Больше не кричи, ты здесь чужой и тебя могут другие люди из соседнего села забрать, а мои родители будут из-за меня наказаны. Бежать нужно перед праздником, когда все молятся и мало обращают внимания на пленных».

Поговорил я вечером с грузином, что знаю дорогу и хочу бежать. От радости он запел и стал подметать в конюшне. Окончив эту работу, пошел на виноградник.

«Твой друг с ума сошел, – говорит мне мой хозяин. – Только сумасшедшие поют и танцуют на работе. Побудь с ним и посмотри, чтоб он беды не натворил».

А я и сам рад, подпрыгнул бы до потолка дома, лишь бы убежать скорее домой.

Но как назло, нас купил соседний богач. Перевезли нас в другое село, а там, около дома нашего хозяина на бугре стояла школа с прохудившейся крышей. Пойдет дождь, крыша намокает, и вся вода бежит детям на голову.

Однажды я сказал учителю, что могу наделать черепицы и перекрыть школу. Учитель упросил хозяина, чтобы мы в свободное время ремонтировали школу. Мой грузин ругается, кричит на меня.

– Устаю около виноградника, а тут еще нужно ремонтировать школу.

Забрались мы на крышу, и смотрим в сторону границы. Ничего не видит грузин, ничего не слышит, только ругает меня.

Надоело его бурчание, я ему и болтнул, что пришло на ум:

– Смотри в сторону границы, там видны горы возле твоей деревни, а ты все, глупец, кричишь.

Сначала он посмотрел на меня, потом в сторону границы и стал бегать по коньку школы. Совсем лишился рассудка, думаю, мой друг, а снизу во дворе школы смотрят на нас дети и взрослые, как он бегает.

– А откуда ты знаешь, что под той вершиной, мое село, мой дом? – спрашивает меня грузин.

– Раз много кричишь и бегаешь, значит, увидел свой дом.

– Ты настоящий друг, хоть ты и не русский. Я хочу бежать домой. То ты меня торопил домой, теперь я буду торопить тебя.

Собрал учитель всех родителей, чтобы нам помочь, перекрыть крышу. Покрыли ее черепицей, выровняли косые окна и двери. Мы идем по улице, а нам дети низко кланяются и благодарят. А хозяин нас ругает, что если еще пойдете «за так» что-то делать, отдаст солдатам, и окажемся мы в лагере, где таких, как мы, целое море.

Учитель каждый вечер приглашал нас к себе домой и учил турецкой грамоте. Через три месяца я мог написать первое письмо.

Однажды вечером учитель мне говорит, что если пойти в горы, то можно увидеть грузинскую сторону. За одну ночь мы легко можем дойти до реки, и на бревне доплыть до грузинской земли.

При его словах мы засмеялись, он тоже улыбнулся. Не все же реки бегут из Грузии в Турцию и из Турции в Грузию.

Стал он нас водить на горную речку и учить плыть на бревне. Мы со страху чуть не утонули, а наш учитель смеется и говорит: «Плохое начало, хороший конец».

Целую неделю плавали мы на бревнах, пока не научились не только держаться за них руками, но и стоять на них.

Учитель говорил: умеешь стоять на седле бегущей лошади, сумеешь и на бревне. С бревна упадешь в воду и не ударишься, выплывешь, а с лошади упадешь, можешь голову потерять. А грузин даже опередил меня Так поднаторел, что прокатиться ему на бревне, что чихнуть. Он стал еще и нашего учителя учить, как нужно стоять на бревне, чтобы оно не вертелось, не сбросило тебя в воду, как лошадь всадника из седла.