Золоту – жизнь, человеку – смерть

Неделя прошла быстро, заготовили дров, затем с угольного склада два дня, делая по два рейса в день, завозили по полтонны угля. На третий день привезли и деду.

Сосед деда пришел в гости к Василию Васильевичу, когда солдаты разгружали уголь.

– Счастливый ты, Василий, что ни внук у тебя, то клад. Не чета моим сыновьям. Мои заглядывают только бабам под юбки. Приехал, показался, какой он молодец и скрылся. Ни угля, ни дров жене. Только оставил на память жене малютку, да и соседку не обидел.

Около старой вишни умываются мужики и слушают разговор двух дедов.

– Не горюй, дед, коль наш друг опростоволосился, мы поможем и вам. Завтра повезем горшки на базар, а оттуда уголька вам захватим. Будет время, привезем и дров.

– Вы, деда, нас так сильно не укоряйте, проголодался на войне солдат по бабской юбке, вот и дуреет с голодухи.

– Вам голодуха, а бабам и детям позор. На всю жизнь. А если муж вернется…

– Поймет он бабу, сам, небось, в походе ни одну юбку не пропускал.

– Чертово дитя! Мы так раньше не думали, мы боялись бога и не грешили.

– Так, деда, и не грешили! А я чье чудо и творение? Чей я грех по ночам обнимаю, не ваше творение!!!

– Не сердитесь, мужики, так всегда в жизни было, так мир устроен, что даже сильный человек теряет самообладание и контроль над собой.

– Вы, дедушка, не защищайте своего товарища, он первый начал, а не Степан. Сколько Степан пережил со своей женой. Дружить с ней не разрешали его родители: «Зачем тебе байстрючка, безотцовщина?». Женился, и как живут счастливо, всем на зависть.

Отец отказался дать Степану за то, что взял беднячку, без роду, без племени. Построили дом, обзавелись детьми, стал богаче жить, чем отец.

– Хотя отец и круто с ним обошелся, но он его любит и почитает. Все приготовил себе и отцу на зиму, еще братьям и сестрам.

– Слышали, дед, что завтра и деду-греховоднику привезут уголь и дрова. Давай, дед, лучше ставь на стол свой мед, хорошая будет закуска к змию, который стоит на столе.

Хома вернулся в часть. Товарищи радостно его встречали. В такое трудное время посылок из дому не получали, баловались только тем, что привезет солдат из побывки.

Положил на стол кусок копченого сала с колбасой и бутыль самогона поставил.

– Еле довез, ребята, – говорит Хома, – думал по дороге сам все съем и выпью.

Грузин со всеми пил и ел, расхваливал сало и самогон.

– А ты когда поедешь домой? – спрашивают грузина друзья.

– Жду Хому, вчера был у полковника, отпускает, как и его. Я ему говорю:

– Он мне что брат, жизнь спас, вместе были в плену. Разрешите нам вместе домой поехать.

– Если капитан замолвит за вас доброе слово, – отпущу! Так и быть, поезжайте!

– Иди! – кричат подвыпившие друзья.

– Пойду, но не сегодня, больно злая она у тебя, так и бьет в голову. Появись на глаза капитану, не домой поеду, а на гауптвахту.

Солдаты смеются.

Входит капитан, все вскакивают.

– Вольно! Садитесь! Допивайте и ложитесь спать! Увижу кого из вас на улице в таком виде… Посажу на дня три на гауптвахту.

Хома наливает капитану. Тот снимает фуражку, крестится.

– Пью, Хома, за твое здоровье и ваши награды. То, что совершили подвиг перед пленом, обоих наградили Георгиевским крестом. А то, что струсили и попали в плен, за это меня выжимали и выкручивали на изнанку.

Когда полковник узнал, что вы выучили турецкий, повеселел, налил мне стопочку и велел завтра вас к нему привести. Нужно пленных турков допросить, а переводчиков нет.

Перевод сделаете правильно, оба в гости отправитесь. Сейчас в горах красота и пахнет сеном. Поможете недельки две косить старикам и назад. Не напейтесь там, не опозорьте честь мундира.

Хмельные ребята поздравляют счастливых с поездкой.

– Еще по одной на дорожку.

Капитан забирает остаток колбасы и сала. Берет под мышку бутыль с самогоном.

– Даю пять минут, и чтоб были в постели. Остатком угощу тех, кто стоит на улице. Бутыль верну, привезешь нам, Георгий с Хомой, нам доброго грузинского вина.

Солдаты поднимаются и уходят спать. Когда все улеглись, капитан вышел на улицу, позвал караульных.

– Беру, мальчишки, грех на душу, не положено, но вы соскучились за домашним. Вот вам выпивка и закуска. Старшина, смотри, чтоб был порядок.

Хома с Георгием отдыхали на славу. В пять утра поднимались и шли в горы косить сено. Когда становилось жарко, отдыхали на речке, купались и пили вино. До одиннадцати вечера сгребали и копнили сено, а в полночь ложились спать.

Пришла суббота, Джугашвили позвал все село в гости в честь приезда сына на побывку. Пели и танцевали до утра и только запели петухи, женщины побежали доить коров. Мужики выпили на дорогу и пошли вслед за бабами.

Старый не нарадуется своим гостем, весь род Джугашвили славился хорошими, честными мастерами. Умели делать все сами. Ткали полотно, шили сапоги, выделывали кожу.

В селе был гончар, он держал родную сестру старого Джугашвили Георга. На вечере в субботу он хвастался перед гостем, что умеет лучше всех в их округе делать горшки.

Гость внимательно слушал старого гончара, улыбался и шутил вместе с ним.

– У меня дома полно готовых горшков, осталось обжечь и украсить.