Золотые Антилы

Здесь, в устье Карони, перед указанной дорогой к Эльдорадо, любознательность Рэли иссякала. Карони стала «Ультима Туле» его исследований. Он не продолжил пути по главному руслу и не свернул вверх по притоку, чтобы добраться до гор. Его нерешительность сводила на нет успехи экспедиции, но ему было уже все рано. Единственным оправданием для него — к которому он впоследствии и прибегал перед разочарованными английскими спонсорами — были начинавшийся разлив Ориноко, который препятствовал продолжению пути, и тревога за судьбу кораблей, оставленных на мысе Икакос. Но эти оправдания необоснованны. У него было еще несколько дней, а то и недель, прежде чем разлив стал бы опасным или он мог высадить людей из лодок и посуху устремиться к горам. Что же до эскадры на Икакосе, для столь внезапной тревоги за ее судьбу не было никаких причин.

На самом деле единственной правдоподобной причиной внезапного прекращения гвианской экспедиции была причина личная: по-видимому, Рэли отказался от своих замыслов по простому капризу. Для него это было типично. Наделенный живым темпераментом, Рэли привык занимать свой ум, постоянно подбрасывая ему самые разнообразные задачи. А упорное, полное неудобств путешествие в южноамериканские дебри слишком уж затянулось. Вместо развлечения оно стало докукой, и Рэли, при всей важности экспедиции для его положения и карьеры в Англии, просто устал. Слабые места в его картине колониального рая проявлялись все отчетливее: неприятный климат, примитивные туземцы, ненадежные перспективы для поселения белых. Да и обязанности руководителя экспедиции требовали больших усилий, не давая возможности ярко проявить себя. К тому времени, когда Рэли встретился с Топиавари, он достаточно насмотрелся на страну, чтобы понимать: богатства Гвианы не дадутся в руки без долгих трудов, а у него не имелось ни средств, ни наклонностей для продолжительных усилий. И тогда, оправдывая свое разочарование и отыскивая повод прервать надоевшее путешествие, он мгновенно принял решение вернуться на Тринидад, пока условия не стали еще тяжелее. Так что Рэли, в некотором смысле, испытал то же разочарование в мифических богатствах Золотых Антил, которое притупило рвение первых испанских поселенцев в этих землях легендарного изобилия. И, подобно им же, он скоро позабыл собственный отрезвляющий опыт, а когда память о неудачах поблекла, вновь оживил миф. По иронии судьбы он сам себя соблазнил возвращением на Ориноко.

Глава 4. Прекрасная империя

Последним, что совершил Рэли, прежде чем повернуть вниз по реке, была короткая экскурсия к знаменитым каскадам Карони. Эта река-приток перед слиянием с Ориноко водопадами срывается вниз по ступенчатым обрывам. Падая со скал в грохочущем облаке брызг, она представляет величественное зрелище. Англичане увидели, по описанию Рэли, «десять или двенадцать водопадов… каждый высотой с церковную башню, падающих с такой яростью, что брызги воды производили вид как бы сильнейшего ливня, а иной раз мы принимали их за дым, поднимающийся от великого города». Однако, признавался он, лишь уговоры спутников заставили его решиться на пеший переход от главного русла, чтобы полюбоваться на это зрелище.

Моряки и некоторые джентльмены-авантюристы, в противовес ему, не склонны были так скоро расставаться с надеждами на золото. Выходы руд у водопадов Карони внушили этим оптимистам мысль, что они наконец добрались до мест, где испанцы собрали свои образцы золотоносной породы. Голыми руками и кинжалами англичане жадно откалывали каждый камушек, который на вид мог содержать следы золота, и победоносно несли свои трофеи к лодкам. Рэли, разумеется, разбил их надежды. Он готов был поверить, что настоящие жилы золотоносной породы скрываются в нескольких футах под землей, но его речной флот не прихватил с собой «шанцевого инструмента, буров, кувалд и железных клиньев», необходимых для раскопок madre del oro, или «матери золота», как выражался Рэли. Он предупреждал своих людей, что они даром тратят время, выскребая валяющийся на поверхности мусор. Но моряки не слушали его, и он едко заметил, что, «не имея опыта и знаний, они хватали все, что блестит, и нельзя было их убедить, что это дешевый блеск».