Золотые костры

— Без вандализма! — предупредил я его. — Я здесь на работе и не собираюсь платить за испорченную мазню только потому, что ты решишь проверить остроту своего серпа.

— Пойду. Одним глазком, — пробормотал старый пеликан, воспользовавшись тем, что я занят одушевленным.

И прежде чем я успел хоть что-то сказать, он юркнул сквозь стену. Пугало, которого плотские утехи других совершенно не интересовали, лишь надвинуло шляпу себе на глаза, показывая мне, что, раз я лишаю его возможности избавить мир от столь бездарной картины, оно собирается поспать.

— Помощи от вас, ребята, ни на медяк, — проворчал я, подошел к стеклянным графинам, стоявшим на небольшом столике возле письменного бюро, и налил себе нарарского бренди.

Солнечный напиток обжег горло, оставив на языке вкус дубовых листьев и карамели.

Я испытывал некоторую толику раздражения из-за того, что непредвиденное дело спутало мне все карты и пришлось отложить то, ради чего я прибыл в Марздам. Весь январь я провел в пути. Как это обычно бывает, снегопады и морозы порядком испортили дороги, и лишь центральные тракты, связывающие крупные города, были более-менее проходимы. Несколько раз мне приходилось останавливаться и ждать, когда службы бургомистров расчистят путь, а порой и возвращаться, чтобы попытаться проскочить по другой дороге или вообще по зимнику — руслам замерзших рек.

Проповедник вернулся с кислой миной, сокрушенно покачал головой:

— Везет мне, как грешнику. Утром эти бездельницы не работают, а отсыпаются.

— А ты ожидал круглосуточного обслуживания? — рассмеялся я. — Такие заведения собирают золотые в ночное время.

— Что публичному дому потребовалось от стража?

— Надеюсь, скоро мы это узнаем.

— Человек, любящий мудрость, радует отца своего; а кто знается с блудницами, тот расточает имение.[30]

— То есть подглядывать можно, а помогать ни-ни? — усмехнулся я.

— Потому что блудница — глубокая пропасть.[31] — Проповедник просто валял дурака и наслаждался тем, как подгоняет святые книги под то, во что и сам не особо верит.

Я принял эту игру:

— Иисус говорит им: истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие.[32]

Проповедник лишь презрительно фыркнул:

— Глубокая пропасть — уста блудниц: на кого прогневается Господь, тот упадет туда.[33]

— Ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему.[34]

Старый пеликан довольно крякнул:

— Я все же смотрю, что ты в курсе содержания святых книг, мой мальчик.

— Лишние знания никогда не бывают вредны, и им всегда найдется применение, друг Проповедник. Даже столь дурацкое, как сейчас.

Ручка двери повернулась, и я замолчал. В комнату вошла девушка. Проповедник издал восторженный звук, старый пеликан обожал таких — пышногрудых, темноглазых и черноволосых. Эта к тому же была одета в платье из дорогого черного бархата, с глубоким вырезом и удивительно коротким подолом, открывающим половину бедра. Наряд столь невиданный в обычной жизни, что Проповедник на несколько мгновений потерял дар речи, а затем пробормотал, не отрывая взгляда от выреза:

— И вот — навстречу к нему женщина, в наряде блудницы, с коварным сердцем…[35]

— Мастер ван Нормайенн, — негромко и гортанно произнесла она. — Извините за задержку. Я — Лонна, и мне поручено позаботиться о вас.

Проповедник прочистил горло:

— Надеюсь, она в это вкладывает не тот вульгарный смысл, что я.

Она легко улыбнулась:

— Позвольте мне проводить вас к моему господину.

— Для шлюхи у нее неплохая речь.

Старый пеликан явно перепутал дорогой бордель для знати с придорожным клоповником. Уверен, что она и читать умеет. И не только читать. Чтобы проверить свою теорию, я сказал на альбаландском:

— Не будем заставлять хозяина ждать.

Она замешкалась лишь на мгновение и ответила чисто, даже не ошибившись в ударениях:

— Прошу за мной.

Я с усмешкой покосился на Проповедника, который явно решил пересмотреть свои взгляды на образование в публичных домах. Девушка повернулась, предоставив нам любоваться ее открытой спиной и ногами, ведя меня через пустой коридор, на полу которого лежал густой хагжитский ковер, а стены были скрыты за гобеленами фривольного содержания.

Навстречу нам из комнаты вышла невысокая шатенка. На ее лице была видна усталость, глаза покраснели от слез. Заметив меня, она улыбнулась. Лонна прошла сквозь нее, я же посторонился, улыбнувшись светлой душе в ответ.

— Господин страж желает остановиться у нас на время своего пребывания в Марздаме? — не оборачиваясь, спросила девушка. — Мне поручено позаботиться о ваших апартаментах.

— Не думаю. Но спасибо за приглашение.

— Дурак! — простонал Проповедник. — Ну что тебе стоило?!