Золотые костры

Под копыта моей лошади бросился нищий, вопя, что грядет конец света и я должен покаяться и отдать ему все деньги. Однако, поняв, что я не отличаюсь особой набожностью, он тут же забыл обо мне и пристал к двум дородным купцам, которые были несколько перепуганы тем безумием, что происходило вокруг.

У следующих ворот было ничуть не лучше. Усиленный отряд стражи сдерживал толпу. Людей набралось столько, что многие, потеряв надежду пробраться в город сегодня, разбивали огромный палаточный лагерь на голом поле.

— Куда прешь? — по-нарарски заорал на меня усталый стражник в полосатом берете. — Вали назад!

Я показал ему кинжал, и меня, несмотря на ругань очереди, пропустили.

— Церковь Михаила. Как мне ее найти? — спросил я у солдата.

— Спроси чего полегче! — отмахнулся тот. — Их тут до черта, как и богомольцев!

— Не ты один не любишь паломников, — хихикнул Проповедник.

Пришлось расспрашивать на улицах. Какой-то парень со знаком гильдии портных на камзоле почесал в затылке:

— Это та, которая возле колодца, что ль?

— Знал бы, не спрашивал.

— Епископская, на Малой Злотинке, по пути к внутренней стене.

Я поблагодарил его и направился к центру города. Крусо до этого я никогда не посещал, но решил, что здесь, скорее всего, будет так же, как и в других местах при празднествах, ярмарках, святых паломничествах и свадьбах князей — все дешевое жилье расхватано, и лезть туда не имеет никакого смысла. А вот в богатых районах, где порой могут за ночь содрать и четверть флорина, если совесть отсутствует, кровать для путешественника всегда найдется.

Мой опыт меня не обманул. Постоялый двор «Под короной князя», расположенный напротив старых королевских конюшен, ценами распугал всех желающих и принимал лишь людей, которые не очень-то считали деньги. Оставив лошадь и спросив у хозяина дальнейшую дорогу, я отправился пешком. Так выходило гораздо быстрее.

Церковь — серая громада, стиснутая с двух сторон жилыми домами так, что представляла с ними единое целое и отличалась от них лишь шпилем, торчащим над черепичными крышами. На ступеньках сидели двое чумазых мальчишек лет десяти, они без всякого энтузиазма просили милостыню. Я подергал дверь, но безрезультатно, хотя слышал, что внутри играет орган.

— Закрыто, дядечка, — сказал мне один.

— Но там кто-то есть.

— Что с того? Священника-то нет.

Я достал несколько медяков, кинул им в шапку.

— Спрашивайте, — степенно позволил второй и вытер рукавом сопливый нос.

— Где он и почему закрыта дверь?

— Все священники теперь возле часовни на той стороне крутятся. Где девица видела ангела.

— Да не могла она ничего видеть! — возмутился его товарищ. — Она от рождения слепая!

— Вот потому и видела, что не видела! — заспорил тот. — Так отец Селико говорил! А он-то поболе, чем ты, знает!

— А почему музыка играет?

— Музыкант репетирует. Он часто сюда приходит. Но церковь откроется только после воскресенья.

— А что будет в воскресенье?

Мальчишка многозначительно посмотрел в шапку:

— Если уж вам лень у других узнавать, господин, то вы нам еще медяк на хлебушек подкиньте.

Я рассмеялся его нахальству, кинул два.

— Служба торжественная. Кардинал приедет. Из Риапано, говорят. Чтобы провести мессу для уважаемых жителей города. В честь явления.

— Как мне попасть в церковь?

Мальчишки переглянулись.

— Не знаем, — ответил тот, что выглядел постарше.

— Врать ты не умеешь, приятель. — Между указательным и средним пальцем я держал серебряную монетку.

Дети наклонились друг к другу, пошушукались.

— Ладно, дядечка. Проведу.

Мальчик забрал денежку, отдал ее своему приятелю, который тут же спрятал сокровище за пазуху.

— Идемте, дядечка.

Он отвел меня в переулок, огляделся и точно котенок юркнул в распахнутое слуховое окошко, находящееся на уровне мостовой. Надо признаться, туда бы я не пролез при всем желании.

Лицо мальчишки появилось в окошке:

— Идите к подвалу, вон тому. Я щас дверь открою.

Спуск в подвал тоже был на улице, закрытый стальным щитом. Клацнула задвижка, я поднял нелегкий люк, спустился вниз. Мальчишка проворно защелкнул замок:

— Если дядька Микель узнает, что я снова здесь лазаю, он уши оторвет. Давайте быстрее, дядечка.

Подвальное помещение под домом, с низким потолком и затянутыми паутиной углами походило на лабиринт. Лестница вывела нас в полутемный коридор. Здесь сильно пахло квашеной капустой и кошками. Где-то за дверью, надрываясь, кричал младенец. Шустрый мальчишка бежал вперед, так что мне оставалось лишь поспевать за ним и не врезаться головой в вязанки лука, свисающие с потолка.

Черный ход вывел нас в маленький внутренний двор дома — грязный, неухоженный, с покосившейся голубятней возле забора.

— Через забор вам, — сказал мальчишка и, больше ничего не объясняя, скрылся в здании.

Я так и поступил, благо перебраться через преграду было несложно. Церковный двор оказался еще меньше — такой тесный, что напоминал комнату в какой-нибудь провинциальной таверне. Орган продолжал играть, и даже толстые каменные стены не могли приглушить его величественные звуки.