Золотые костры

— Оставь его, — попросил колдун, окончательно собрав сумку. — Нам он не нужен. Зачем расстраивать Кристину? Пора уезжать. И начинать все сначала.

— Не будет никакого начала. Ты уже проиграл.

— Ты все-таки просто тупой громила, альбаландец. У меня не было выбора. Жизнь целого мира поставлена на карту. Я пошел бы даже в пасть дракона, если бы это приблизило меня к темному кузнецу. Как ты не поймешь такую простую вещь: все, что я говорил тебе о темных кинжалах, — правда. Я найду новый глаз серафима. И попробую снова. А ты можешь бежать в Арденау, зарыть голову в песок и думать, что я лгу, раз тебе так легче.

— Так и поступлю. Но сначала заберу ее.

— Я не поеду с тобой, Людвиг, — тихо сказала Кристина.

— Хочешь остаться с ними? Знаешь, что случится, когда тебя поймают? Страж будет обвинен в заговоре против Риапано. Это ударит по Братству. По каждому из нас, где бы мы ни находились. Уедем, пока не поздно. Оставь их. Ты должна жить, а не умереть на дыбе. Это последний шанс.

Кристина взяла из рук Вальтера свою куртку, надела, дрожащими пальцами, немного неловко, застегнула пуговицы:

— Тебе я точно ничего не должна, ван Нормайенн. Все, что было между нами в далеком прошлом, теперь не имеет значения. У меня свой путь, а у тебя свой. Уходи, Людвиг. Прямо сейчас. И больше не ищи меня.

Я посмотрел ей в глаза, понял, что все бесполезно, что я не смогу переубедить ее, что Кристину, человека, с которым я когда-то учился, рос, жил и сражался плечом к плечу, уже не вернешь. И вышел из дома, плотно прикрыв за собой дверь…

Я шел по темному пустому тракту к Крусо, а на душе у меня скребли кошки.

Что же. Я хотя бы попытался. Она приняла решение. Выбрала свою судьбу, свою жизнь, свою цель. И бессмысленно ловить руками ускользающую тень. Тратить время и силы. Я узнал ответы на вопросы, которые меня волновали, и теперь следует двигаться дальше. Идти вперед и не оглядываться.

Впереди показались два знакомых силуэта. Один высоченный и долговязый, другой невысокий и сухонький.

— Не вышло? — негромко спросил Проповедник. — Почему?

— Я не могу спасти ее от самой себя, дружище.

— Тяжело ввести людей в Царствие Небесное, если они не желают спасения, — пробормотал он и сказал куда громче: — Но теперь Церковь найдет ее и накажет как заговорщицу.

— Или не найдет, если удача будет на ее стороне.

Я сунул руки в карманы, шагая дальше, и они пристроились рядом.

— И что теперь? — не выдержал Проповедник.

— Займусь делами. В мире полно темных душ. Съезжу в Арденау. Я не был на родине несколько лет. Встречусь с Гертрудой. Расскажу обо всем, что здесь произошло, старейшинам. Братство должно быть готово к неприятностям.

Мы со старым пеликаном сделали еще несколько шагов, прежде чем поняли, что Пугало нас не сопровождает. Оно стояло на дороге, вытянувшись в струнку, точно терьер, почуявший лису, и смотрело туда, откуда я пришел.

— Эй, Соломенная голова! — окликнул его Проповедник. — Забыло, куда надо идти? Э-эй! Мы здесь. Иисусе Христе, ты не только онемело, но и оглохло?!

— Погоди, — нахмурился я и подошел к Пугалу.

Оно мелко дрожало, и в узких глазах то загорались, то гасли два маленьких уголька.

— Что там? Что ты видишь?

Оно положило мне на плечо тяжелую, костлявую руку и развернуло, предлагая смотреть не на него, а на мрачную дорогу, бархатное звездное небо и темные силуэты деревьев, выступающие на этом фоне. Вокруг была последняя ночь зимы, странная той зловещей тишиной, которая застигает одинокого путника на пустынном тракте. Я, кажется, не дышал, вместе с Пугалом смотря во мрак. И тот ответил мне.

Золотистой искрой. Золотой вспышкой. Золотым светом.

Огонь цвета жидкого золота поднялся выше древесных крон и тут же опал, оставив в небе золотое зарево.

— О, Господи! — ахнул Проповедник.

Но я уже не слушал его. Бежал обратно.

Золотые костры, такие теплые, прекрасные, похожие не на обычный огонь, а на расплавленный драгоценный металл, горели повсюду. В лесу, на огромном пустом поле и там, где еще совсем недавно стояла старая ферма.

Их было несколько десятков, хаотичных, разбросанных по округе, совершенно невероятных. Волшебных. И смертельно опасных.

Это было то же пламя, что свирепствовало на площади в Крусо, пускай и менее яростное. Оно горело, попирая все законы мироздания, само по себе, не нуждаясь в топливе и не завися от капризов ветра.

Пугало не стало подходить к ближайшему костру, а остановилось как вкопанное и, казалось, нюхало воздух, пахнущий тяжелой гарью и, чуть уловимо, пережаренным мясом. Затем оно опустило голову, ссутулилось и с некоторым разочарованием село на землю. На его взгляд, тут уже не было ничего интересного.

Проповедник не пошел со мной по иной причине — он боялся, хотя ни один огонь не мог причинить душе вреда.

— Может, не стоит тебе туда лезть?! — крикнул он мне в спину.

Но я не мог поступить иначе.

Первое тело, обугленное до головешек, все еще дымящееся, я нашел рядом с мертвыми лошадьми. Лишь по кривой полосе металла, в которой трудно было опознать саблю, я понял, что это хагжит.