Золотые крылья

Впрочем, её в палатке не оказалось. Гладерика быстро переоделась в уставной спальный костюм, который представлял собой хлопковые синие штаны и сорочку, и улеглась к себе на нары. Сон всё никак не шёл, несмотря на то, что за прошедшие сутки она очень утомилась. Из головы никак не уходил образ Александра, который лежал на койке с красными руками. Она ворочалась и вздыхала, но всё было безрезультатно. Внезапно в палатку вошла Глашенька и чуть не завопила от страха, увидев Гладерику.

— Тихо, тихо, милая, — поспешила успокоить её девушка. — Меня с Колей, Ваней Орловым и Серёжей выпустили из-под стражи.

— Неужто?.. — растерянно молвила Глашенька, но тотчас обрадовалась. — Я так за тебя рада! А ты не знаешь, где сейчас господин Кирсанов?

— Его отвезли вместе с остальными инженерами в город до выяснения обстоятельств. Видимо, там у них будет что-то вроде домашнего ареста, зная нравы Герра Брауна.

— Почему?

— К сожалению, теперь всех, кто был хоть как-то причастен к происшествию, ожидает дознание и большие неприятности. Да, Глашенька, вот видишь, как оно бывает… Сначала ты — лучшая кандидатура, сдаёшь все нормативы на «отлично», учишь в совершенстве все инструктажи и предписания, но потом какая-то ерунда стреляет тебе в голову — и тебя ждёт в лучшем случае исключение с позором из рядов эскадрильи…

Гладерика говорила всё это с напускным спокойствием и отрешённостью.

— Как всё это горько и неприятно, — только и могла дрожащим голосом Глашенька.

— Что поделать? За все свои проступки, так или иначе, несёшь ответственность. Не нужно было мне там появляться. Наверное, завтра меня увезут в неизвестном направлении, как и моего двоюродного брата. Ох, какой «приятный» сюрприз мы подготовим нашей семье!

Глаша промолчала. Она подошла ко столу и зажгла керосиновую лампу.

— Впрочем, мне ещё повезло, я в аэропланах не сидела и полёты не совершала. Все могут это подтвердить. А вот Миле с Ваней Дашковым, зачинщикам этой авантюры, светит срок на каторге, как и предупреждал нас на том построении Гриша.

— Ты зла на него?

— На Гришу? Ничуть… Мне жалко его и стыдно перед ним, ведь мы всё-таки ослушались его приказа. Приказа здравого, непротиворечивого, прямого. Мне страшно даже думать о том, как его будут отчитывать в высоких кабинетах.

— И я того же мнения… Знаешь, я впервые за долгое время увидела человеческие страдания. Господин Друцкий… Он лежал в лихорадке. Изредка приходил в себя, и в это время ожоги на его лице не давали ему сделать и малейшего движения без боли. Часто я просто капала холодной водой на его пылающие щёки, чтобы хоть немного облегчить его мучения. Страшное это дело… Хорошо, что больше никто серьёзно не пострадал.

— Что с Александром сейчас? — наконец задала наболевший вопрос Гладерика.

— Стабильное, идёт на поправку. Руки обгорели несильно, скоро сможет вернуться к нормальной жизни. Ключица срастётся, но никогда больше не будет прежней. Впрочем, это ему несильно помешает.

— Сколько она будет заживать?

— Недели три, может месяц — не больше. Так доктор Ларсен сказал.

— Хоть это обнадёживает, — вздохнула девушка.

— Вообще, Александру твоему повезло, — улыбнулась Глаша. — В отличие от Мили, он отделался столь легко, что очень быстро встанет на ноги. До окончания лечения он будет находиться у нас в лазарете — таково распоряжение доктора Ларсена.

Лицо Гладерики невольно выразило радость.

— Значит, я могу его навещать?..

Глашенька грустно покачала головой.

— Доктор вместе с Гришей запретили приближаться к больным всем, кроме командования. У их коек кто-то постоянно дежурит.

— Но как? Почему? Неужто и нам нельзя?

— Вам, как сказал Гриша, тем более нельзя.

— Но почему?.. — растерянно повторила вопрос Гладерика. — Что я лично сделала ему плохого? Я свои лётные очки ему отдала, чтобы он от ветра защитился…

— К сожалению, никому из них ты этого не докажешь, — молвила Глаша. — Ложись спать, моя хорошая. С Александром всё будет в порядке, ибо мы с доктором прилагаем все возможные усилия, чтобы ускорить его выздоровление.

— Да? В таком случае, ладно, — успокоилась девушка и перевернулась на спину. — Эх, Глашенька… А ведь всё так хорошо начиналось…

— Не говори глупости! Всё образуется, вот увидишь. Ничего страшного ни с тобой, ни с Александром, ни с твоим братом не сделают.

— Ты так говоришь, чтобы успокоить меня, — вздохнула Гладерика. — А что, если…

— Никаких «если»! — запричитала Глаша. — Ложись-ка лучше спать, а завтра на свежую голову ты ещё раз всё хорошенько обдумаешь. Утро вечера мудренее.

На этот раз, услышав обнадёживающие речи девицы, Гладерика действительно быстро отошла ко сну. Предстоял новый день, который станет, по её мнению, судьбоносным…