Золотые ласточки Картье

…Анна поступила, с трудом, со скрипом, но все же поступила в весьма приличный вуз, и Витюша по праву гордился собой, ведь именно его стараниями она подтянула математику.

– Спасибо, братец, – Анна поцеловала его в щеку. – И не обижайся, что мы станем видеться реже…

Училась она старательно. И искала жениха.

Как совмещала одно с другим, Витюша представлял плохо, но Анна явно знала, что делает. Видеться они стали реже, но, как ни странно, Витюша не испытывал облегчения, напротив, теперь он волновался за сестру.

– Ой, не нуди, – говорила она, когда Витюша объявлялся и вновь заводил разговор о Татьяне, о том, что следует с ней познакомиться, что Анну она примет если не как родную дочь, то… – Я понимаю, что ты хочешь, как лучше, но у меня своя жизнь.

И вправду своя. Витюша в этой жизни становился гостем, званым, дорогим, но лишь гостем.

– Лучше помоги решить, – просила Анна, раскладывая конспект и учебник. – А то я ничего не понимаю.

Приходилось помогать.

Она же не то в благодарность, не то просто потому, что плохо переносила одиночество, заговаривала с Витюшей не только об учебе, но и о собственных планах.

– Вот смотри, есть Толик… у него предки состоятельные, у них машины две, и Толику обещали подарить одну, если он сессию сдаст с первого раза. Правда, он учится вообще никак. Лень ему. И значит, машину получить без шансов, но…

– Он тебе нравится?

– Витюша, мне решиться надо, чтобы действовать, но… я вот думаю, ладно, предки – это хорошо, конечно, но если он сам по себе ничтожество… предки ведь не вечные. Мама вон тоже… была, была, а потом раз, и умерла. Нет, Толика я вычеркиваю.

Кавалеров своих, которых Витюша ни разу в жизни не видел, Анна обсуждала охотно. Кажется, ей требовался слушатель, и Витюша как нельзя лучше подходил на эту роль.

– Артемка ничего такой, но он нищий и про семью свою почти не рассказывает. Это же ненормально, когда человек так таится?

Витюша кивнул.

Он не знал, что является нормой в подобной ситуации, но с сестрой соглашался: ей видней. Как-то неуловимо в их случайном тандеме сменились роли, и теперь именно Анна была старшей.

– По нему, конечно, видно, что он свое от жизни возьмет, но… вопрос – как и когда… тут тоже важно, чтобы повезло. Пока Артемке везет, но мне кажется, что он слишком уж рискует.

– А кто тебе нравится?

– Какая разница, Витюша? Но если честно, то никто.

– Тогда почему?

– Я же тебе сказала, почему. Потому что хочу жить… красиво жить, как Никуша вот… ей повезло с предками, а мне приходится идти иным путем. Посмотрим еще, кто из нас в шоколаде окажется. Смотри, есть еще Пашка…

Анна сидела на подоконнике и болтала ногами.

– Вроде бы родители не бедные, но и не сказать, чтоб совсем мажор. Толковый, конечно, и… сонный какой-то, его пока не пнешь, толку не будет. Вот почему так, Витюша?

– Как?

– Ну… не бывает, чтобы один человек и все сразу…

– Бывает, – не согласился он, добавив: – Только с таким, наверное, жить тяжело. Представь, что ты живешь с совершенством.

Анна представила и, фыркнув, рассмеялась:

– Умеешь ты… акценты расставить.

Витюша развел руками и посоветовал:

– Приглядись к людям. Жить тебе с человеком, а не…

– Васька, – Анна прикусила ручку. – Васька толковый и цепкий. Прикинь, он из дому сбежал, чтобы поступить, как когда-то Менделеев…

– Ломоносов, – поправил Витюша.

– А, по фигу, главное, что поступил ведь! Он в мастерской фигачит. С утра до ночи, зарабатывает, и неплохо зарабатывает… говорит, что свое дело откроет, и вообще… Знаешь, я ему верю.

– Это хорошо, что веришь.

– И нравлюсь… он старше остальных. Серьезный очень. Я не уверена, что это хорошо.

– Почему?

– Не знаю, просто не уверена, и все тут, – Анна вцепилась зубами в ручку. – А еще у него дружек имеется, Стасик… про него Ника обмолвилась, что он не из простых. Типа с предками посрался, а они крутые…

– Не знаешь, кого выбрать?

– Не знаю, – серьезно ответила Анна.

– А кому ты нравишься?

Она усмехнулась и, вытащив ласточку, сказала:

– А я, Витюша, нравлюсь всем…

Витюша замолчал, и Софья не торопила его. Этот мужчина, который до нынешнего дня казался ей едва ли не подростком, ныне выглядел уставшим и глубоко несчастным. Горе его не исчезло за годы, не поблекло. И обида кривила Витюшины губы.

– Она выбрала Василия, – нарушила молчание Софья, потому как это молчание стало невыносимо тяжелым.

– Да. Он готов был предложение сделать. Анна… в отличие от мамы, она понимала, за кого надо держаться. И сейчас жила бы…

Витюша обернулся на дом.

– Софья, я знаю, что вы… вы думаете, будто я инфантилен, будто не способен жить без мамы… наверное, так и есть, но поймите, папина смерть меня не особо взволновала. В последние годы мы лишь сосуществовали с ним, не более того. Женечка вообще была чужим человеком. Анна – другое… с Анной мы успели… сродниться. И когда ее не стало…

Он замолчал, и Софья провела ладонью по плечу, утешая. Она помнила это состояние, когда уходят родные, близкие люди, еще недавно казавшиеся неотъемлемой частью ее, Софьиной, жизни.

И вот ты есть, а их нет…