Золотые ласточки Картье

Она окружила его любовью и заботой, которые, говоря по правде, порой казались чрезмерными, удушающими, но всякий раз, стоило Витюше заговорить о том, что он вроде вырос, как Татьяна огорчалась. А огорчение ее больно ранило самого Витюшу. В их жизни на двоих не было места иным людям. Бабушка ушла давно, почитай, сразу после свадьбы Тимура, словно держалась одной лишь необходимостью заботиться о сыне. Тимур преставился позже, когда Витюша заканчивал одиннадцатый класс.

В последние годы жизни отец пил, но пьяницей был тихим, домашним. Он возвращался с работы, приносил в пухлом старом портфеле, помимо бумаг, бутылку водки и, устроившись на кухне у окна, пил. Опрокидывал стопку за стопкой и, напившись, плакал. После засыпал там же, за столом, и Татьяна лишь вздыхала.

– Твой отец – слабый человек, – сказала она как-то Витюше, когда тот попытался возмутиться, дескать, разве ж можно вот так жить? – Его сильно ранили, вот он и не оправился.

О том, кто ранил, спрашивать нужды не было.

Тимур умер в постели, и похороны его были такими же блеклыми и унылыми, как и сама его жизнь. Витюша, стыдно сказать, по отцу не горевал вовсе, напротив, испытывал облегчение, будто бы ушел из жизни чужой, докучливый человек, с существованием которого приходилось мириться…

Вдвоем с Татьяной было удобней.

К немалой ее радости, школу Витюша закончил с золотой медалью, и в университет, который выбирали оба, сойдясь во мнении, что к вопросу будущего следует подходить серьезно, поступил без блата и взяток. Учеба давалась Витюше легко.

Да и все прочее – тоже, поскольку он знал, что бы ни случилось, есть Татьяна…

Анна появилась, когда Витюша был на четвертом курсе. И пришла она не домой, верно, зная, что Татьяна ее появлению вовсе не обрадуется, а в университет. Тогда Витюша не понял, что тощая девчонка в сером мешковатом платье появилась по его душу.

Последняя лекция, скучная до того, что Витюша при всей его старательности задремывал, закончилась. Ему предлагали прогуляться в парке, и Маринка строила глазки, но Витюша знал, что Маринку мама не одобрит, легкомысленная, развязная девица, и вообще Витюше пока рано думать о девочках.

Хотя думалось, да… И думая, что о парке, что о девчонках, что о маме, Витюша вышел в коридор и увидел ее, девчонку, которая устроилась на подоконнике, мотая ногами.

Увидев Витюшу, она помахала ему рукой и с подоконника спрыгнула.

– Привет, – сказала девчонка и за руку взяла. – Давай знакомиться. Я – Анна…

– Витя, – ответил Витюша, подумывая о том, что желания продолжать знакомства не имеет. Но он чуял, у девицы этой совершенно иные планы.

– Я знаю, как тебя зовут. Мама говорила.

– Мама?

Татьяна ничего не рассказывала об этой… Анне…

– Наша мама, – уточнила она. – Родная. Она умерла.

Екнуло сердце, остановилось почти, прежде чем Витюша сообразил, что говорит Анна вовсе не о Татьяне. И выдохнул с облегчением и от радости, что с Татьяной все-то в порядке, почти простил девицу за ее наглость.

– А я вот одна осталась… и решила, что нам надо с тобой познакомиться, раз уж ты мой брат.

– Чего тебе надо?

Брат? Братом себя Витюша не ощущал, и сколько ни разглядывал девицу, родственные чувства не пробуждались.

– Ничего. Тебя увидеть. Пойдем, по мороженому съедим? Или тебе нельзя? Мама говорила, что тебя держат в строгости…

Мороженое покупал Витюша.

Он сам не понимал, зачем разговаривает с нею, точнее, не разговаривает, слушает ее сбивчивую речь. Тощая, угловатая, нервная какая-то. Анна постоянно находилась в движении. Она ела мороженое жадно, откусывая куски, давясь и все равно кусая. Облизывала серые губы, и пальцы тоже, и палочку обсасывала долго.

– Будешь? – спросила, указав на Витюшино эскимо, к которому он не притронулся. Купил сугубо за компанию, а когда покачал головой, что, мол, не будет, Анна попросила: – Дай мне. Я мороженое люблю, и вообще поесть люблю, но денег нет. Ты не подумай, что я к тебе только за деньгами. Я квартиру буду сдавать… давно хотела, но стремно как-то. Поможешь?

– Чем?

– Ну… посидеть… посмотреть жильцов, а то я – это несерьезно.

– А я – серьезно?

– Ты – мужчина, – сказала Анна, и как-то Витюша вдруг осознал, что он и вправду мужчина.

– Помогу.

Не ради нее, но ради спокойствия Татьяны, которая – Витюша чуял – появлению Анны не обрадуется. Но ведь сестра…

– Тогда до завтра, – Анна сунула картонку с нацарапанным адресом. – Ты ничего такой… не думай, я от тебя денег не возьму, мне просто помощь нужна. Чтобы не обманули.

Против Витюшиного ожидания, сдать квартиру получилось легко. Анна сама разговаривала с потенциальными постояльцами, а от Витюши требовалось одно – сидеть с видом серьезным и хмурым, олицетворяя собой ту самую мужскую силу, которая просто-таки обязана была стоять за плечами слабой женщины.

– Три студентки на две комнаты. Нормалек, – сказала Анна, приняв решение. – Пошли в магазин.

Аванс она получила, чему обрадовалась неимоверно.

– Зачем?

– Боже, Витюша, ты тормоз… за едой, естественно! У меня вторую неделю холодильник пустой!