Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы

— И теперь ищут вас, родители то ваши, иль не ваши.

— Может и так, — Лант нарочно говорил куда глубже. — Может и ищут. — Он сделал пару шагов, смотря в глаза Алме, так что та не выдержала да и отвела взгляд в сторону. — А может и нет. Но мы согласились поработать несколько дней, а вы, в свою очередь, дали согласие за это кормить нас, и не как дворовых щенков. Так что выполняйте свою часть соглашения. А иначе сегодня мы у вас переночуем, а завтра ничего делать не будем.

— А еду где возьмёте?

— А у вас и возьмём, в качестве награды за труд.

— Чего?! — Алма чуть не поперхнулась, таково было возмущение, заполнившее всю грудь, да готовое задушить. Нет, вы посмотрите на них. Стоит, наглеющий, а глаза… глаза какие… никакие! Ничего в глазах. Стоит себе и в ус не дует. И усов то нет ещё!.. А второй, второй то! Алма открыла, было, рот. У того глаза такие же, и ничего за ними. Тоже стоит, выпрямился, смотрит. Не деревенские, сразу видно. В деревни пацан лишний раз боится перечить. Отец за уши так оттаскает, что мало не покажется. А отца нет, так все за воспитание и возьмутся…

— Дайте нам еды, — Лант невозмутимо улыбнулся, точно доброй подруге.

— Да я на вас…

— Мы поедим. Пойдём спать, а завтра сделаем всё, что должны, — голос его сделался вкрадчивым и успокаивающим.

— Нет, ну вы…

— Только не забудьте разбудить нас пораньше, быстрее управимся.

— Я…

Они уже стояли рядом. Алма потянулась рукой к пряди волос и начала бестолково накручивать её на палец. Губы сами растянулись в не менее бестолковой улыбке, а глаза тем временем продолжали хоть и растерянно, но зло сверкать. Колючие такие глаза, недоброжелательные.

— Ладно, идите, налейте себе супа, картошки можете взять, грибы не трогайте. Дорогие они, увижу что хоть на ложку меньше стало — прибью.

— Хорошо.

И она быстро ушла. Не оборачиваясь на наглющего, наглющего, совсем стыд потерявшего мальчишку. И его молчаливого приятеля с лицом как маска, и ничего за ней. Два горящих глаза в полумраке…

— Тьфу!

Вскоре Алма вышла во внутренний двор, прошла мимо колодца, кинула быстрый взгляд на курятник. Сын остался спать в трактире, а очаг почти догорел… Но Алма чтобы разбудить паршивца не вернулась. Она тихо отворила двери, по привычке прикрыла их за собой. Миновала небольшую комнату, некогда та была кухней — теперь же служила гостиной. Гостиная, вот у господ из далёких земель есть, чем она хуже? И у неё есть…

Нужно пол подмести и скатерть голубую подобрать, к шторам…

Алма вошла в супружескую спальню, где уже спал под одеялом муж. Да храпел так привычно, уютно даже. А в небе мерцали мутные, смягчившиеся звёзды. И не звёзды словно, светлячки на тёмной паутине.

Глаза закрылись, и зажурчал тихим ручейком сон.

— Вкусно было, — последняя наколотая на вилку картошина исчезла во рту Ланта.

— Думаю, они не очень расстроятся, если мы немного одолжим. — Мэроу вяло поднялся с табуретки.

Сперва Лант ничего не ответил. Некоторое время он молча размышлял, иногда поглядывая на низкий свод кухни. А в левом углу, как раз над сложенными мешками, жил себе паучище, сейчас его не было видно. Мэроу так и не пожелал разрушить жилище, с таким трудом возводимое. А хозяин ничего не сказал, не заметил…

— Завтра утром.

Мэроу кивнул.

Утро выдалось колючим. Неправильное летнее утро, промозглое, как ранняя осень. Лежишь как на мокром и дыхание, отражающееся от собственной руки — тоже мокрое. И неприятно, неприятно то как. Мэроу просыпался нехотя, через силу. Алма звала их, не пожелав зайти в амбар. Лант то поднялся быстро, точно и не нуждался во сне.

Мэроу упёрся рукой в на удивление сухую солому.

— Она сказала тебе чистить трактир, я должен принести некоторые приправы от Керамы, это на том конце деревни, тот самый маленький дом. Я быстро принесу и вернусь. А ты останешься там, подождёшь меня. Пойдём к лесу.

— Значит на восток, на восток…

Мэроу снова упал на солому и, просыпаясь, с силой провёл руками по лицу.

— И сначала позавтракаем. Идти долго.

Запасы они приготовили ещё вчера. Взяли два из множества мелких мешочков. Одолжили сухарей, немного вяленого мяса, сыра. И флягу для воды. Лант всё ходил сам не свой, пока Мэроу наполнял мешочки, недовольно поглядывал на плоды его трудов.

— Нехорошо… — только и сумел он выдавить из себя.

— Мы столько сделали, хозяин сам обещал помочь нам. Но ему такая работа нужна. Денег платить не будет, еды даёт мало. Ему это подходит. А нам нужно уходить.

Чем дальше — тем лучше. Этого Мэроу не сказал, но всё и так видно было по его лицу.

Жаль, одежду так и не нашли, а просить обратно опасно — ещё гвалт поднимут на всю деревню и уйти не удастся. Без плащей будет холодно, но один плащ на двоих всё же есть, и меч с кинжалом.

— И маг, — добавил тем же вечером Мэроу.

Как оно часто бывало, Лант промолчал. Маг. Таламон — маг. Тиена — маг. Тиена… Марин — маг. А он что? Маг ни во что не посвященный, практически ничего не знающий. Он и алой мантии лишился. Простой мантии, простого символа. Но Лант промолчал, смотря как друг завязывает мешочек с припасами.