Золотые нити. Огонь, земля и клочок шерсти

– Нет, это ты офигела, Кристина, – прозвучал за спиной недовольный женский голос.

Я отшатнулась при виде розовых локонов бывшей подруги.

– Что… Что происходит?! Тебя уже отпустили?

Внутри у меня всё сжималось в мерзкий тугой ком. Вики только что здесь не было! Их обоих здесь не было!

– Арс… – хрипло позвала я, осознавая, что еле ворочаю языком, и голос не слушается.

– Твоего бугая с нами нет, крошка, – произнес Алекс. – Забей. Иди к нам.

– Да, иди к нам, – вторила ему Вика, кошкой забралась на кровать и верхом уселась на Алекса. Он тут же положил руки на её бедра.

– Арсссс… – вместо крика из меня вырвалось нечленораздельное змеиное шипение.

Грудную клетку сдавливали невидимые тиски, дышать становилось труднее и труднее. Ноги были словно чужие и почти парализованные. Сколько я ни пятилась к двери – она словно отдалялась с каждым шагом. Всё же я уткнулась голенью в комод. На нём стояло блюдце с засохшим пирожным, которое я вчера притащила из столовой. Руки были почти моими, сильно тряслись, но ещё слушались, поэтому десерт полетел прямиком в прелюбодейскую парочку, угодив в полуобнаженную спину бывшей подруги.

– Да ну тебя, – обиженно фыркнула Вика и рассеялась по кровати розовым туманом.

– Еда-а-а, – раздалось вдруг низкое рычание.

Цветочковые обои над изголовьем кровати треснули, лопнули и обвисли рваными лохмотьями. А из дыры вылезла огромная мохнатая лапа и сжала когтями плечо Алекса, оставляя под собой четыре стремительно алеющие борозды. Но парень этого словно не замечал и продолжал гаденько улыбаться. Зато я ощутила пронизывающую тягучую боль в своем собственном плече.

Следом за лапой из стены полезла адова пасть оборотня. По комнате моментально разнеслось тухлое зловоние, забивающее ноздри мерзким трупным запахом, и сковывающее сознание липким страхом. Длинное мгновение на меня смотрел вертикальный зрачок желтого глаза. Затем монстр не спеша разинул клыкастую пасть и легко откусил голову Алекса. Тело парня рухнуло с кровати, из среза на шее, словно фонтан крови, появились клубы красного тумана. То, что осталось от Алекса, медленно растаяло в воздухе.

Обои окончательно полопались, взрываясь пылью штукатурки и кирпичной крошкой – все, стены за кроватью больше не было. Только темная пещера, свод которой подперт деревянными, поросшими белой плесенью столбами. Зверь скалился, жевал, похрустывал костями добычи, между зубами у него застряла переросшая челка Алекса…

Помимо дикого, сковывающего страха, бешеного стука собственного сердца и тошнотворной вони, добавилось ещё и ощущение влаги на лице. Мысли в голове крутанулись, как в калейдоскопе, отчего затошнило с утроенной силой. Перед глазами возник образ плачущей жёлтовласой девочки, её слезы ручьём стекали на пол и образовывали бескрайнее море. В воде судорожно плюхал лапками белый кролик в шляпе, а в большой стеклянной банке плыл фиолетовый чеширский кот. Он улыбался, обнажая белые зубы. Слишком острые, слишком опасные, в которых застряла какая-то блондинистая мотня.

– Едаааа, – прорычал уже не кот, но оборотень. Моря вокруг не было. Только зверь, стоящий на кровати. Меня душили боль в груди и рвотные спазмы, а едкое зловоние вытеснило весь воздух из комнаты.

– Рэй, – едва слышно прошептала я онемевшими губами. – Не надо, Рэй.

– Рэ-э-эй? Рэ-э-эй? – переспросила тварь и заржала словно гиена, сквозь этот леденящий душу хохот проскальзывал визгливый женский голос.

– Жа… Жа…

– Жа-а-а… Ага… Еда-а-а…

Зверю до меня осталось каких-то пара метров. Если бы он хотел, то в полпрыжка покрыл это расстояние. Но он не спешил. Словно играл с добычей, словно знал, что бежать некуда.

Я же с невероятным трудом переместила негнущуюся, ставшую чужой ногу в сторону, этот шаг позволил, наконец, достичь неуловимой двери. Глядя в глаза надвигающемуся оборотню, я пыталась крутить замок за спиной одеревеневшими пальцами, но заветные щелчки не раздавались. Рук я уже почти не чувствовала.

Снова калейдоскоп завертелся. Перед глазами всё ещё была зловещая пещера, только вот вокруг толпились зелёные сундуки, доверху набитые золотом и дорогими тканями, а рядом метался нарядный мужик в чалме с возгласами: «горох открой дверь, овес открой дверь, ячмень…»

– Сим-сим, – хрипло прошептала я, – сим-сим, открой дверь.

Ничего. Теперь даже не было слышно стука сердца. Похоже, оно не выдержало, похоже, я уже умерла. Дерьмо. Гадина, достала-таки. Долбанная тварь! Долбанная дверь! Если бы только она открылась, Арс бы помог! Если бы только! Жардина, сволочь! Её пасть уже была прямо перед моим лицом, скалилась, подхихикивала и утробно порыкивала, истинно наслаждаясь моим страхом.

– Да чтоб тебя блохи в аду сгрызли, тварь! – почти беззвучно послала я оборотню проклятие, преисполненное злобным отчаянием.