Золотые пауки

Три дня спустя, в пятницу, в одиннадцать часов утра, когда я печатал письмо одному коллекционеру орхидей, Ниро Вулф спустился из оранжереи и вошел в кабинет. Вместо того чтобы, как водится, взгромоздиться за письменный стол, он подошел к сейфу, открыл его и что-то достал. Я решил понаблюдать за ним, так как не люблю, когда он делает что-то без меня и вносит беспорядок. Взял он, как выяснилось, записную книжку с адресами и фамилиями нелегальных иммигрантов. Закрыв дверцу сейфа, он двинулся к двери.

Я встал, чтобы последовать за ним, но он повернулся ко мне и сказал:

— Оставайся здесь, Арчи. Я не хочу превращать тебя в соучастника преступления… или, быть может, проступка, наказуемого в административном порядке.

— Вздор! Я с наслаждением разделю с вами одну камеру.

Вулф прошел на кухню, вынул из шкафа большую сковороду, поставил ее на стол и аккуратно застлал дно алюминиевой фольгой. Я уселся на табуретку и принялся наблюдать за его манипуляциями.

Он открыл записную книжку, вырвал листок, скомкал его и бросил на сковороду, затем проделал то же самое со вторым, третьим и так далее. Когда на сковороде оказалось около дюжины скомканных листков, Вулф поднес к ним зажженную спичку, поджег и стал подбрасывать в пламя новые листки, пока от книжки не остались одни корки.

— Ну вот! — удовлетворенно буркнул он и отошел к раковине вымыть руки. Я выбросил корки от записной книжки Липса Игена в корзину для мусора.

Честно говоря, тогда я подумал, что Вулф несколько поторопился, поскольку нельзя было исключить, что следствию могут понадобиться дополнительные свидетели. Однако с тех пор минуло вот уже несколько месяцев, и все обошлось.

Горан и Иген были осуждены и получили по заслугам, а суду присяжных из семи мужчин и пяти женщин потребовалось всего лишь четыре часа, чтобы признать вину Джин Эстей и отправить ее на электрический стул. И черт с ней!